Мир Путина. Россия и ее лидер глазами Запада

Энергетика, инвестиции и торговля

Российский Дальний Восток (РДВ) остается относительно слаборазвитым малонаселенным регионом, нуждающимся в инвестициях, и Путин постепенно перевел решение этого вопроса в список приоритетов. РДВ также является областью, в отношении которой Китай исторически высказывал территориальные претензии. Япония, напротив, — это остров с небольшим количеством природных ресурсов, весьма заинтересованный в масштабных поставках энергоносителей из России. Япония является естественным инвестиционным партнером для Дальневосточного региона. На разных этапах развития событий японское правительство использовало нерешенный вопрос о территориальной принадлежности Курильских островов с целью отговорить свои компании от размещения инвестиций в России. Какое-то время это было удобно для японских компаний из-за их нежелания вести бизнес в России в период непредсказуемых условий и отсутствия верховенства закона. Однако со временем это нежелание существенно ослабло, и интерес японцев к российскому рынку вырос.

Желанию Японии участвовать в совместных энергетических проектах с Россией помешали как геополитика, так и растущий российский ресурсный национализм. Первый проект был связан с островом Сахалин. В 2003 г. Россия и Япония подписали контракт на строительство крупнейшего в мире завода по производству сжиженного природного газа (СПГ) в рамках проекта «Сахалин-2», первоначально возглавляемого компанией Shell и двумя японскими корпорациями. Проект был создан с целью оказать положительное влияние на экономику российского Дальнего Востока. В его рамках СПГ должен был транспортироваться в Японию. Но в 2006 г. проект столкнулся с проблемами, вызванными тактикой «сильной руки», которую применили Кремль и его союзник «Газпром»: когда Shell объявила о значительных перерасходах средств, российское правительство стало оказывать давление на компанию, чтобы заставить ее продать свою долю «Газпрому». Тогда министр природных ресурсов Юрий Трутнев вступил в дискуссию и заявил, что соглашение о долевом распределении продукции изначально не следовало подписывать. А чиновник Росприроднадзора Олег Митволь вдруг обнаружил, что этот проект повлечет за собой серьезные негативные последствия для дикой природы острова. Shell была вынуждена вдвое сократить свое участие в проекте общей стоимостью $22 млрд, урезав свою долю с 55 до 27,5%. Российские власти до последнего пытались надавить на Shell с тем, чтобы компания согласилась на еще меньшую долю. «Газпром» вмешался, выкупив долю Shell и половину акций, принадлежащих японским партнерам Mitsui и Mitsubishi, всего лишь за $7,5 млрд. Представитель Shell описал это как эквивалент «платы за вход сразу через парадную дверь — как будто они изначально были акционерами»[491]. Как только «Газпром» получил контрольный пакет акций, все экологические вопросы были чудесным образом решены. Руководители Shell восприняли это как послание Путина другим чиновникам, предписывающее им воздерживаться от дальнейшего давления на Shell и другие иностранные нефтяные компании.

Вторым важным вопросом стал маршрут российского нефтепровода в Азию, строительство которого на тот момент было только в планах. В то время как по традиции большая часть российской нефти и газа экспортировалась на Запад, Путин был полон решимости диверсифицировать российский экспорт и построить трубопроводы, идущие на восток. Но кто должен стать первым получателем: Китай или Япония? Изначально Путин настороженно относился к китайскому маршруту, который планировалось пустить через Дацин на северо-западе Китая, и отдавал предпочтение японскому пути трубопровода — от Ангарска до порта Находка на Японском море[492]. Японцы импортировали бы нефть танкерами. В 2004 г. японский премьер-министр Коидзуми предложил выделить $5 млрд для финансирования этого проекта, и казалось, он будет претворен в жизнь. Но в 2005 г. российское правительство передумало и, к разочарованию японцев, взяло курс на строительство трубопровода через Китай. Очевидно, возобладали как экономические факторы, так и геополитика, и Кремль решил, что укрепление отношений с Пекином важнее, чем с Токио.

Фактор Абэ и Украина