Мир растений: Рассказы о саксауле, селитрянке, баобабе, березах, кактусах, капусте, банксиях, молочаях и многих других широко известных и редких цвет

Бывало и по-другому. Ботаник М. Попов в 1913 году ехал в Хиву. В пути возле развалин Машрек ему встретился тамариксовый лес. Сухой лес. Только отдельные деревья цвели, выделяясь на сером фоне сиреневыми пятнами. Почему усох лес? Попов осмотрелся и увидел вокруг сухие арыки. Понял: много лет назад жители оставили эти места. На поля, еще не просохшие от орошения, налетели семена тамарикса. Поднялся лесок. Но некому было поливать землю. Она высохла. Засох и тамарикс.

Вода для тамарикса — жизнь. Она же может стать его смертью. Если идут частые дожди, что в пустынях редкость, крона одевается водяной пленкой, никнет к земле. Ветви ломаются. Ствол расщепляется. Дерево гибнет. Пробовали сажать тамарикс под Ташкентом. Под Кустанаем. Но там весной обильные дожди. Влажно. А тамариксу нужен сухой воздух пустыни. Без него он умирает. Если когда-нибудь в пустынях будет вдоволь воды и воздух станет влажным, тамарикс уйдет с лица земли.

Однако и сейчас с этим деревцем не везде церемонятся. Вот что произошло не так давно в Америке на границе Мексики и США. В Америку тамарикс проник из Старого Света не так давно. Он там никогда не рос. Попав в Новый Свет, дерево начало расселяться энергично и разрослось по пустынным рекам американского Юга. Может быть, там не оказалось его вредителей-слоников, только вскоре о тамариксе заговорили как о сорняке. Однако он принес Америке внушительные блага. Затенил берега южных рек. В реках стало больше рыбы. В кронах нашли приют белокрылые голуби — птицы редкие, которые находятся под охраной. Птиц стало больше.

Но геологи неожиданно объявили: тамарикс слишком сильно транжирит воду. Грунтовые воды понижаются. Первыми спохватились сельскохозяйственные агентства. Сразу объявили дерево вне закона. Против него бросили современную технику: бульдозеры и тяжелые плуги. Как ни протестовали рыбоводы, как ни сокрушались зоологи о судьбе своих голубей, а бульдозеры делали свое дело.

Зато в пустыне Бет-Пак-Дала тамариксом не нахвалятся. Когда начинали строить там новый город Балхаш в 30-х годах, стали искать, чем бы засадить улицы. Тамарикс — одно из трех деревьев, которые смогли расти на соленой глине. Раньше там вообще никаких деревьев не было.

А в тугаях тамарикс часто радует посетителя «манной небесной» — сахаристыми натеками на стволах. Сироп застывает крупинками, похожими на засахаренный мед. Казахи скотоводы с восторгом говорят об этом вкусном, питательном продукте. Уж не тамарикс ли снабжал «манной» (по библейскому сказанию) еврейские пастушеские племена, голодавшие в пустынях Синая? Правда, «манну» дают и другие растения: ясень, лиственницы, рододендрон, эвкалипт. Но ни один из них в Синае дико не растет. По крайней мере, в библейские времена не рос. Тамарикс растет.

Ни на что не похожий буджум

Буджум — уникум. Это дерево затерялось в глуши Калифорнийского полуострова. С чем только буджум не сравнивали. С хвостом древних ящеров и с перевернутой морковкой. С восковыми свечками и растениями каменноугольной эры. Даже с эскимо. Но скорее всего буджум ни на что не похож.

Слово «буджум» тоже сравнение. В одной из сказок Л. Кэролла фигурирует буджум (не то растение, не то животное), существо таинственное и малопонятное. Когда Дж. Сайкс увидел в бинокль морковно-ящеро-свечеподобное дерево, ему на ум пришла именно эта сказка. В восторге он воскликнул: «Хо-хо, буджум! Определенно буджум!» Название понравилось. Закрепилось.

Точное ботаническое имя — идрия. От греческого «гидрия». Греки так называют ведро, которым черпают воду из колодца. Узкое внизу и широкое вверху. Если перевернуть гидрию вверх дном, получится грубая копия молодого экземпляра идрии. Воткнуть еще сбоку несколько коротких сучков, будет полная копия. В более почтенном возрасте идрия становится выше. Достигает пятнадцати метров, но сохраняет конический облик. У земли толщина метр. Представьте себе морковку таких габаритов!

Иногда по неизвестным причинам ствол неожиданно описывает дугу, как стебель ежевики, и втыкается вершиной в землю. Пускает корни. Возникает странное сооружение: ствол с двумя корнями и ни одной вершины. Впрочем, существовать без вершины идрия долго не может. Одна из коротких веток в середине ствола начинает расти быстрее других. Эта ветка, в свою очередь, может последовать примеру первой вершины: описать дугу и укорениться. В таком случае идрия становится похожей уже не на арку, а на треножник. Если покрыть брезентом, получился бы великолепный вигвам или чум. Так вольно вести себя стволам позволяет обилие света. Буджумы растут редко, как и все другие деревья пустыни. Тянуться вверх нет особой нужды.