Мир, в котором я теперь живу (СИ)

- Думаю, прекрасно понимаешь. Крайняя степень трусости, сын – лгать себе самому. Воспринимай это просто как лекарство от болезни. А в том, чтобы принимать лекарство – ничего постыдного нет. Поверь мне – неутоленные желания ни к чему хорошему мужчину не приводят.

Постарайся понять нашего царя, поставь себя на его место. Он человек не менее, если не более страстный, чем его отец. И в то же время – совершенно другой. Наш повелитель постоянен в своих привязанностях, он – однолюб. Хотя притом, какое впечатление производит на других, мог бы каждую ночь брать на ложе кого-то нового. И среди прочих его достоинств – это достойно уважения. Ну, сам подумай – для того, чтобы удовлетворить всех желающих, ему бы только этим и пришлось заниматься. Так что – помоги себе сам, сын, и стыдиться тут нечего.

- Я не мужеложец, отец!

- Нет, не мужеложец. Как и большинство из нас. Ты мужчина, потерявший голову от другого мужчины. К счастью или несчастью – одного единственного такого. Наши завоевания люди уже сейчас называют великими делами. Я же, глядя на то, что происходит, изнутри, могу сказать: наша история – это не столько история величайших завоеваний, сколько история величайшей любви, какую только можно себе представить. И движимые этой любовью, мы пойдем за ним в огонь и воду, куда угодно, хоть на край земли, мы совершим то, что нам самим потом покажется невозможным… И что бы наш возлюбленный повелитель с нами не делал, что бы с нами не вытворял, вся проблема, вся беда, сын, заключается в том, что он того стоит – что он стоит этой нашей невероятной, безграничной любви…

…Этот раб был действительно чем-то отдаленно похож на их божественного повелителя. Ростом и статью он ему, конечно, уступал, а черты лица, хоть и правильные, не могли сравниться с совершенными чертами любимого лица. И все же в полумраке спальни вполне можно было представить, что это он – его единственный и неповторимый… По телу тут же пробежала дрожь желания, а член начал твердеть.

Его состояние не укрылось от раба – в темно-серых глазах мелькнуло понимание, а губы тронула едва заметная похабненькая улыбочка – не иначе, как дерзкий раб уже представил, что именно будет делать со своим господином после того, как тот его купит.

А в следующий момент он понял, что не купит этого раба. И совсем не потому, что за красавчика просили неприлично большую цену. Просто, от одной только мысли о том, чтобы лечь под этого… душу охватило омерзение, и всякое желание пропало.

Нет, вовсе не сразу он решил последовать совету отца – а лишь после того, как начал замечать, что женщинам, с которыми делил ложе, все больше усилий приходится прилагать, чтобы заставить налиться силой и желанием его член. Даже изысканная ласка ртом не особо помогала. Впрочем, с некоторых пор, ему и не хотелось, чтобы его так ласкали – ему хотелось делать это самому для другого мужчины, одного-единственного мужчины… Так хотелось, что когда снились сладостно-стыдные сны об этом – просыпался весь в собственном семени, как незрелый отрок, умирая от желания принадлежать тому, кого ублажал во сне… желания, от которого даже верная подруга каждого солдата – дрочка не помогала…

… За что боги так его покарали? Неужели только за то, что с самой юности в глубине души презирал тех, кто предается подобным утехам, и потому ставил себя выше других? А еще, в последнее время он стал за собой замечать, что начинает ненавидеть того, кто вызывал в нем эти чувства и желания…

… Друг царя говорил, как всегда эмоционально, энергично жестикулируя при этом:

- А я тебе говорю, что он кончается от желания лечь под тебя, потому и ведет себя так вызывающе.

Повелитель лишь отмахнулся:

- Не выдумывай! Никогда ничего подобного в его глазах я не видел. И никогда не слышал, чтобы у него были какие-то такие отношения с мальчиками или мужчинами. Наоборот – он всю жизнь говорил, что этой «мужской любви» не понимает, не предается ей и гордится этим.

- Да мало ли, кто и что говорил? А он же у нас к тому же гордец еще тот! Выше его носа – только звезды. И он скорее умрет, чем признается в том, что сам не без греха. Нет, чтобы лечь под кого-то другого, погасить этот пожар внутри и перестать издеваться над теми, кто находится в таком же положении. Куда там – он же гордый, ему только тебя подавай! Это просто видно, понимаешь? Все его плоские шуточки об этом. И помяни мое слово – этими своими бесконечными насмешками он скоро доведет парней, которым и без него тошно, что они его на куски порвут…

А царь почему-то подумал, что если это правда, главным объектом плоских шуточек является как раз его друг.

- Ладно, я присмотрюсь к нему повнимательнее, но больше чем уверен, что ты ошибаешься…

…Повелитель еще недостаточно приблизился к развеселой компании, чтобы они его увидели, но подошел уже достаточно близко для того, чтобы услышать их разговор.

Тот, о ком они недавно беседовали с другом, говорил, обращаясь, опять-таки, к его другу:

- Слушай, а какое на вкус семя у нашего божественного повелителя? Такое же, как у других мужчин или чем-то отличается?