Мир, в котором я теперь живу (СИ)

- Посмотри на меня внимательно и скажи: я похож на того, кто способен сделать девочку из лучшего друга и чувствовать себя при этом счастливым? Неполноценную такую девочку, неспособную даже детей родить, чтобы они стали утешением в старости? Если хочешь знать, в свое время, у меня на него не встал точно так же, как не встал на тебя. Наверно, потому и не встал – что я его бесконечно люблю… Тебя же, к сожалению, мне вылечить не удалось, так что не стану скрывать – я заинтересован в твоей смерти. Раз ты меня теперь ненавидишь, значит – ты мой враг. А ты, как и твой уважаемый отец, достаточно влиятелен для того, чтобы, при желании, поставить под угрозу дело всей моей жизни. Делом же всей своей жизни я не имею права рисковать, хотя бы потому, что принес слишком много жертв ради достижения этой цели. Кровавых жертв. И рискнуть этой целью для меня все равно, что убить еще раз тех, кто умер. Но поскольку ты ничего плохого мне не сделал, судить тебя буду не я – судить тебя будут те, кого ты оскорблял и унижал, не имея на это никакого права. Твою судьбу решит войсковое собрание. Так что шанс у тебя все же есть. Если выдержишь достойно испытания, которые тебе уготовили – вполне возможно, парни тебя пощадят, хоть и жаждут сейчас твоей крови. И мой тебе совет: нагни, как следует, свою гордость, извинись перед ними. Даже если ты не скажешь, за что просишь прощения – они поймут. Ну, что ты на меня так смотришь? Слепые мойры и те видят: я боролся за тебя до конца. Но, к несчастью – эту битву как раз проиграл. Тебе только и нужно было, что вытерпеть мою ласковую пытку – вытерпеть ее молча… А еще… послушай другого совета напоследок: как бы не было трудно и больно – думай об отце. О своем уважаемом отце. Потому что, если парни тебя приговорят – мне придется убить и его тоже. Хотя бы, из милосердия.

И более ни слова не говоря, повелитель поднял свой халат, накинул его на плечи и направился к выходу из шатра…

Первое, что я подумала, когда проснулась, еще до того, как открыла глаза – подушка какая-то неправильная, слишком твердая. Первое, что увидела – гладкую поверхность стола, на котором стоял мой ноутбук. Ну, ничего себе, меня вырубило – прямо на творческом взлете.

Я вспомнила, что после того, как Армон ушел, решила отредактировать свои записи, привести их в художественный вид, так сказать, и вроде бы вполне успешно этим занималась, а потом мне действительно захотелось спать. Но неужели до такой степени, что не было сил дойти до кровати?

Последний сон, кстати, оставил какой-то, не очень приятный осадок. И дело было не в этом неотразимом царе или его друге, а в классическом гомофобе изначально нормальной ориентации, вдруг воспылавшем страстью к мужчине. Хотя, в том, что он этой страстью воспылал, как раз ничего удивительного не было. Царь из моего сна, похоже – тот самый парень, который влюблял в себя целый свет. Как говорится – из песни слов не выбросить. Да и в кого еще этому свету влюбляться, как не в того, кто сделал его живым? Неприятно поразило другое – ну, как можно так бездарно просрать (уж простите за выражение) собственную жизнь? Ведь этому гомофобу только и нужно было, что прислушаться к своему мудрому и действительно достойному уважения отцу. И даже не в том смысле, что любовника себе найти, чтобы неприличные сны перестали сниться, а просто включить мозги и подумать: он один – а нас много. На всех его не хватит – даже если этот парень трахается, как бог, и способен заниматься этим без перерывов на сон и еду.

Все остальные, кто действительно любил своего царя, так и сделали, пусть и любовников нашли, чтобы не мучиться от неприличных снов, а этот – издеваться над ними стал, думая, что отличается от них в лучшую сторону, но на самом деле – отличался в худшую. Потому что, в отличие от других, своего царя он не любил – любимых не обрекают на смерть по умолчанию, как бы хреново не было. Наверно, из-за этого ему и не помогло «лечение».

Так вот какая она – настоящая мужская дружба. Невероятная, несокрушимая, вечная… А еще под влиянием этого сна я почему-то подумала о том, что мужская дружба – это самая высшая, самая чистая разновидность любви. Почему самая чистая? Да потому что – самая бескорыстная. Друзьям ведь даже секса друг от друга не надо. А настоящая любовь между мужчинами и секс между мужчинами – это, похоже, взаимоисключающие понятия. Кроме тех случаев, конечно, когда речь идет о стопроцентных, прирожденных геях. Но с другой стороны – можно ли их считать полноценными мужчинами?

А дальше мне вообще мысли философского порядка в голову полезли. Например: чем отличается гордость от гордыни? И вдруг в сознании возник ответ, как будто сам по себе. Гордость – защищается, гордыня – нападает. Гордость – это производная от самоуважения, которое на пустом месте у человека не возникает. Самоуважение у себя самого еще заслужить нужно. А гордыня – это производная от самолюбия, которое ни на чем не основано, как и сама гордыня. Я просто лучший – и все. А почему? А потому.