Мир, в котором я теперь живу (СИ)

Друг поднял на меня глаза – и я тебе передать не могу, сколько всего увидел в этих глазах! Сглотнув непонятный комок в горле, добавил, видя, что он колеблется:

«Ну, же, не думай ни о чем – просто иди за мной. Сладчайший мой!».

Короче говоря – взял его за руку и повел к себе в палатку.

Понимаешь, все дело в том, что я поддался тогда эмоциям. Если бы я сделал то же самое, но тайком, так, чтобы никто не узнал – моя, да, наверно, и не только моя жизнь, сложилась бы по-другому. Хотя, вы сейчас на этот счет говорите – история не терпит сослагательного наклонения.

Уходя, я еще краем сознания уловил, как мой брат сказал оставшимся у костра товарищам: «Ну, что, придурки – съели? Доигрались-дошутились? Челюсти хотя бы подберите – смотреть тошно!». Сказал он это, конечно, немного другими словами, представь себе – и в те времена существовало что-то, вроде вашего русского мата. Незаменимый, кстати, язык – в определенных ситуациях.

Ну, наверно, можно сказать, что я тогда переоценил свои силы. Опустить свой член мне действительно когда-то удалось. А вот поднять… поднять – не получилось. Я тебе больше скажу: не смог даже себя заставить прикоснуться к нему ниже пояса – ни руками, ни губами. С головы до пояса – обцеловал всего, места живого не оставил. Но ниже – так и не смог. Для меня почему-то коснуться его там – было все равно, что посягнуть на мужчину в нем. И понимал, что должен это в себе пересилить, иначе не смогу дать ему того, что он хочет. Да только что-то во мне – было еще упрямее, чем я. Знаешь, о людях, вроде меня, сейчас говорят – на всю голову безбашенный. И все же, при всей моей безбашенности, и на первый взгляд – полном отсутствии тормозов, имелись и у моей внутренней сущности такие вот непонятные, невидимые глазу ограничители.

В общем, как я ни старался – мое тело отказывалось мне подчиниться. Но я был упертым, как сам не знаю кто – и все равно не останавливался. В какой-то момент мне показалось, что меня охватывает какое-то полубезумное неистовство, и тут мой друг сжал мою руку и сказал:

«Подожди, остановись! Кажется – я больше не хочу этого».

Я вздрогнул, очнулся, посмотрел на него и увидел, что он выглядит так, как будто под ливень попал – мокрый с головы до ног, даже длинные, до лопаток волосы полностью намокли. Но в глазах… в его глазах действительно не было больше желания… Будь проклято все на этом свете – кажется, я все-таки однажды напьюсь у него на свадьбе, и когда-нибудь – посажу на колени его детей!

Потом он мне рассказал, что своими сумасшедшими ласками я разжег в нем желание, которое чуть не свело его с ума, и в какой-то момент, момент наивысшего накала – оно как будто сгорело в нем, само себя сожгло. Но даже и тогда, на грани безумия, я не услышал от него этого: возьми меня! Он вообще не издал ни звука – даже стона. Рассказать-то рассказал – но как закончил свой рассказ!

«Ты вообще знаешь о себе, что ты – на всю голову больной?»

«Ну… ты ж меня вроде – и таким любишь?» - ухмыляюсь в ответ.

«Еще бы! Можно сказать – за это и люблю».

После этого во мне проснулась какая-то неведомая наседка, ну, я подумал: сколько ж, интересно, он не ел? Короче говоря – приказал принести вина и чего-нибудь пожевать. Никогда не испытывал такого удовольствия, наблюдая за тем, как другой человек ест. Мне даже останавливать его пришлось, вроде того – смотри, не пережри с голодухи, а то опять вывернет.

Можно сказать, что в ту ночь мы и стали с ним друзьями – в полном смысле этого слова. Если бы кто-нибудь услышал, о чем мы говорили тогда – нас бы никто не понял. Да это ж неприлично – мужикам говорить о таком, обсуждать такое. Говорили и говорили – как будто наговориться не могли. В лучшем случае – какой-то час перед рассветом поспали.

А утром… Утром мы вышли из моей палатки, и, вполне возможно, что тем, кто нас тогда увидел – показались даже чем-то большим, чем просто люди. Никогда до этого я не чувствовал себя таким счастливым, казалось, еще немного – и взлечу, летать начну. Судя по его виду – мой друг чувствовал себя так же. Сама понимаешь – о чем все подумали. Все – кроме моего брата. Он у меня был слишком умным для того, чтобы подумать – так… Слушай, что-то мне надоело о себе рассказывать. Если честно – я вообще к такому не привык.

- И что ты предлагаешь? – я изо всех сил пыталась подавить в себе желание запустить пальцы в его шикарную гриву.

Похоже, он прочитал мои мысли:

- Лучше не надо – я ж не железный. Почитаешь мне свои стихи?

Стоп! Откуда он знает? Хотя, чему я удивляюсь – он вроде как уже дал понять, что все обо мне знает.

- Какие, например?

- Да без разницы – какие первыми в голову придут.