Мир, в котором меня ждут. Ингрид

Пока ликеисты и академисты делились планами, а лекарь удалился, чтоб отнести склянку в аптечную комнату, Ингрид пришла в себя, поднялась на кушетке, беззвучно встала и поплыла на выход. В лазарете она была впервые, но без проблем нашла глазами дверь и вышла через неё чрезвычайно тихо.

Никифорос увидел лицо Хельги, смотрящей за его спину, и обернулся, Артемида, Сигг, Сольвей и Хакон тоже посмотрели в сторону кушетки. Все разом вскочили и побежали вслед за Ингрид, застряли в дверях, протолкались вперёд и оставили за собой в лазарете звенящую тишину.

– Ингрид! – хором позвали они.

Девочка обернулась, её лицо было ровного цвета, и она больше не дрожала.

Друзья догнали Ингрид недалеко от лазарета. Она остановилась, решительно не понимая, что, собственно, произошло.

– Ты пришла в себя! – радостно сказала Сольвей.

– Хельга, ты молодец! – шепнула на ухо подруге Артемида.

К Ингрид всё больше возвращалась ясность, в голове свежело, туман, который стоял в глазах, развеялся.

– Мы отведём тебя в комнату, – сказала Хельга Ингрид, беря её под локоть.

– Да спасибо, я сама дойду, – ответила она ещё слабым голосом.

Ингрид наконец-то увидела, что стоит в банном полотенце, как в римской тоге, при мальчиках. Несмотря на то, что оно целомудренно закрывало тело от шеи до щиколотки (а подруги постарались её закутать тщательно), ей стало ужасно неловко и стыдно, лицо вспыхнуло от смущения. Ингрид сорвалась с места. Но бежала она недолго: ноги тотчас запутались в складках, и она растянулась в пяти саженях от друзей.

Лежащая на полу Ингрид напоминала огромную куколку бабочки.

– Ингрид, прекращай свои весёлые старты, – сказала ей Хельга.

– Ещё один такой заход, и будут грустные финиши, – уже сердито добавила Сольвей, – где-нибудь снова в лазарете.

– А мы из… лазарета идём? Я увидела себя в незнакомом месте и решила уйти из него…

– Тебе рассказать, как ты туда попала? – спросила Артемида.

– А на-а-а-адо? – протянула Ингрид. За три месяца новой жизни она здорово поднаторела в искусстве восстановления общей картины из осколочных фрагментов.

– Мы пойдём уже, хорошо? Справитесь без нас? – за всех мальчиков сказал Хакон.

– Конечно, дорогие братья, спасибо вам, – ответила им Сольвей.

Хакон, Никифорос и Сигг ушли в свои комнаты, хотя они и любили лишний раз поносить на руках девочек.

– Ингрид, ты была почти без сознания, но, правда, даже там пыталась сопротивляться, – начала Хельга.

– Нам пришлось звать своих братьев, чтобы отнести тебя в лазарет, – продолжила Сольвей.

– Хельга проверила, что у тебя за состояние и определила, какое тебе нужно лекарство, – говорила Артемида.

С каждой новой подробностью Ингрид хотела всё сильнее сжаться в комочек. Вся эта ситуация наводила на неё ужас и стыд.

Они дошли до общей гостиной на своём этаже, где сидел Нафан. Ингрид спросила:

– О, Нафан, тебе уже лучше стало?

Он повернул своё страдальческое лицо к ней и кивнул.

– А где ты была, почему ты в таком виде?

– Нафан, мы только что из лазарета, – пояснила Хельга. – Ингрид стало плохо в термах.

– А, вот как. – Нафан даже встал. – А мне да, стало лучше, спасибо за беспокойство. Вам помочь? Ингрид, что с тобой?

– Она переволновалась из-за биатлона, а потом получила тепловой удар… Наверное… – ответила за неё Артемида.

Помощь была уже не нужна, подруги проводили страдалицу до её комнаты и даже заботливо уложили в постель.

Уже лёжа в кровати, Ингрид посмотрела на Хельгу и спросила:

– Как ты выбрала лекарство?

– Мне пришлось снять ограничитель, чтобы осмотреть тебя.

– И что было дальше?

– Я взяла твои руки и посмотрела внутрь тебя. Так я смогла определить, от чего тебе стало плохо.

– И от чего же?

– Это был страх. Ты испугалась предстоящих соревнований, возможную неудачу. Правда, страх был какой-то… ну очень сильный.

– Если честно, на земле, в школе меня никогда не брали ни в какие спортивные команды. Всегда пытались избавиться, на эстафетах меня не любят… Я медленная, подвожу команду, могу растеряться… И когда Олег сказал, что я не очень хороша для команды в биатлоне, я вспомнила это чувство, когда я проигрываю, а надо мной потом стебутся.

Хельга догадалась, что значит последнее слово и тяжело вздохнула:

– Ингрид, я видела тебя изнутри, нельзя с таким грузом жить. Откуда ты набралась столько всего? Там очень много…

– Хотите, я вам землю покажу? – внезапно предложила Ингрид. Она сама не поняла, как эти слова слетели с её губ.

– Зачем? – удивилась Артемида.

– Так вы поймёте, откуда я к вам попала. И откуда я вся такая изнутри.

– Ингрид, прости, что я сделала это без твоего согласия.

– Да ладно, не страшно.

– В смысле, «не страшно»? Я залезла внутрь тебя без твоего согласия! Я ведь могла и вред нанести!

– Тебе можно… А врачу что, нужно моё согласие, чтоб меня лечить?

– Разумеется!

– Да? – Ингрид опять удивилась, что, оказывается, здесь надо спрашивать согласие на помощь.

Девочки засобирались. После их ухода Ингрид уснула очень быстро. Ей снова снилось, как на неё двигалось что-то огромное и страшное, но в этот раз она смогла встать и пойти. А ведь раньше в снах ноги не подчинялись ей…