Мир, в котором меня ждут. Ингрид

– Попробуй эту. – Он протянул ей короткую деревянную продольную флейту. Её звук оказался слишком высоким, они перешли к следующей, и к следующей, пока не опробовали все. Демис Ксилопневмос показывал ей, как надо извлекать звук, но Ингрид не могла чисто повторить за ним, ужасно стесняясь провалов. В результате сошлись на продольной деревянной флейте с низким бархатистым звуком. До конца занятия оставались считаные минуты, а весь успех Ингрид заключился только в выборе инструмента.

– Ингрид, обычно мы не задаём домашних заданий, все занимаются сами по привычке. Но тебе необходимо упражняться на флейте, чтобы сберечь свой голос. Ты замечала, что часто сглатываешь, прежде чем начинаешь говорить?

Раньше Ингрид никогда не задумывалась над этим, но именно сейчас, приготовившись ответить, заметила, что сглотнула. Это было очередное откровение о себе самой.

– Только сейчас задумалась, если честно.

– Это плохой признак. Очень плохой. Ты не позволяешь звуку свободно течь через себя, а это приведёт к худым последствиям.

– К каким, например?

– Ингрид. – Ураномонопатис тихо вздохнул. – Если бы речь шла обо мне, то я бы сказал, что я разучусь быть счастливым.

Девочка отвела глаза в сторону и спросила:

– Можно я возьму флейту для занятий?

– Да, разумеется. – Преподаватель протянул флейту и уже сказал не девочке, а инструменту: – Послужи ей с добром.

С благодарностью Ингрид отправилась на второй завтрак. В этот раз она села так, что ей хорошо было видно стол, за которым трапезничали преподаватели. Она видела и Деметроса Аркелая, и Ураноса Пифагора, узнала белоснежную голову Николаса Трисмегиста, Татиану Батман, Ханну Литеру и других, с кем была знакома. С этого дня с ней за один стол по обыкновению вместе садились Нафан, Хельга, Артемида, Улав и Эдвард.

– Как тебе урок музыки? – поинтересовался Нафан.

– Наверное, я сильно расстроила преподавателя своим голосом и слухом, – самокритично ответила Ингрид.

– Что ты, если ты никогда не пела и ни на чём не играла, то для первого раза это было неплохо, – сказала Хельга.

– Самое главное – освободить свой голос, – вдохновенно сказал Нафан, – Нельзя петь, если у тебя зажаты горло и лёгкие.

– Да, то же самое мне сказал Ураномонопатис! – чуть подавившись, сказала Ингрид.

– А на каком инструменте ты будешь играть? – спросила Хельга.

– Я выбрала флейту. А вы все на чём играете?

– Я на гуслях, хотя ещё играю на арфе, – первой ответила Хельга.

– А я играю на боуране, – сказал Эдвард, добавив: – Я был весьма буйным в детстве. Чтобы меня урезонить, мама распорядилась нанять гувернёра, который бы обучил меня бить в барабаны, и мне понравилось. Сначала я просто лупил по ним, потом вошёл во вкус, сейчас играю на всех ударных: боуран там, литавры…

Ингрид не знала ни боуран, ни литавры. Остальные ей живо объяснили, что это такое.

– А я играю на хардингфеле, – потупив глаза в стол, сказал Нафан, заполнив небольшую паузу в разговоре. – Начинал я с критской лиры, на ней играют смычком, а потом перешёл на него. Сёстры мои говорят, что для игры на нём нужен очень хороший, чуткий слух, но я не слышу себя со стороны, к сожалению.

– Уверена, ты хорошо играешь, только что это, хар-дин-ле?

– Это особая северная скрипка такая. Правильно говорить «хар-динг-фе-ле», – поправил её Нафан. – Там не четыре струны, а семь. Три дополнительных придают особенно нежный голос.

– А-а-а, понятно, а ты на чём играешь, Артемида?

– На виоле.

– А это что? – Ингрид выкатила глаза. Столько названий музыкальных инструментов она ещё не слышала.

– Это смычковый инструмент, он побольше скрипки и звучит помягче. Обычную скрипку кладут на плечо, а виолу я ставлю на колени.

Ингрид посмотрела на её пальцы-веточки и подумала, как хорошо ей это подходит.

– А я играю на гобое, – внезапно заговорил Улав. – Иногда на волынке («Ну хоть волынку я знаю», – подумала Ингрид), если надо.

Улав говорил редко и мало, поэтому каждый раз, когда он открывал рот, все разом замолкали, тем более, что у него был необычайно низкий и раскатистый для его лет голос. Что такое гобой, рассказать Ингрид не успели, поскольку завтрак кончился, и они отправились на следующий урок.