Мир, в котором меня ждут. Ингрид

В среду занятия в школе живописи заканчивались рано, поэтому в половину седьмого её уже встретила после работы мама, и они поехали вместе домой.

– Ингрид, ты у меня какая-то грустная, – сказала ей мама.

– Мам, просто устала, – ответила ей дочь. – У нас сегодня физичка орала больше половины урока, что мы конченые идиоты и не ничего понимаем, когда класс попросил объяснить одну из задач. А потом вызвала меня к доске, дав решать аналогичную задачу, и влепила тройку. Но мы ведь серьёзно все не поняли, как её решать, я там как наглядный пример стояла!

– Ну, Ингрид, это какой-то беспредел, – беспомощно пожала плечами мама.

– И по инглишу такую домашку задали, будто кроме английского других предметов у нас нет. По алгебре писали самостоятельную работу…

– Ингрид, как хорошо, что тебе не надо заботится о готовке еды, ты можешь прийти домой и сразу сесть за уроки, – попыталась поддержать её мама.

Ингрид икнула.

– Мам, давай сока купим, – предложила девочка, когда они проходили мимо магазина, – хотя бы маленькую коробочку.

– Давай зайдём, лучше яблок возьмём. А ещё бабушка просила купить куру. Кстати, Лена поправилась?

– О да, поправилась, – с нотой сарказма ответила Ингрид.

Дело в том, что Ленка была на полголовы выше Ингрид, толще и массивней, и вообще возникал большой вопрос, почему она так часто болела. У неё был противный визгливый голос, туповатое выражение лица и маленькие, сощуренные от близорукости глазки. От очков Ленка принципиально отказывалась, считая, что все будут смеяться над ней, а потому часто тыкала Ингрид в ногу карандашом, чтобы та ей сказала, что написано на доске. Отвертеться от Ленки Ингрид не могла, та была ей выдана в пару ещё предыдущим классным руководителем.

Дома Ингрид часто смотрела на часы, пока мама жаловалась на начальницу, на ЖКХ, на цены в магазинах – всё это не поднимало настроения. Потом позвонила классная руководительница, и Ингрид словно передёрнуло током: равно как Эдвард забыл про голубка Деметросу Аркелаю, так и она совсем забыла про выезд, который должен был состояться в эту пятницу. Ингрид пересмотрела папку с бюрократическими бумажками и, к счастью, убедилась, что все печати и подписи собраны, просто она забыла отнести их завучу сегодня. Ингрид хотела как можно скорее повесить трубку, но классная всё говорила и говорила, будто нарочно тянула время.

– Завтра последний срок, Ингрид, не подводи свой класс! – прозвучало из трубки.

– Хорошо, Антонина Алексеевна, будет сделано, мэм! – даже в такой ситуации её манера шутить не изменилась.

Телефонный звонок украл драгоценные минуты, в которые Ингрид должна была переместиться на молитву и трапезу в Междумирье, поэтому, повесив трубку, она рванула в комнату, едва не перелетев через маленького кузена. Она достала портал, приладила его к двери и шагнула в золотистое свечение, оставив копии выполнение домашних заданий. Мысленно она выбрала одну из ближайших дверей к трапезной, чтобы как можно быстрее прийти. Молитву уже пели, она вбежала в зал, в ту часть, где трапезничала Ликея. Пение закончилось, Ингрид перевела дыхание. Нафан спросил, почему она опоздала.

– Замешкалась с занятиями, я часто теряю счёт времени, – обыденным голосом сказала она.

– На чём остановилась?

– На артиклях греческого языка, – улыбнулась Ингрид.

Тут вмешался Эдвард:

– Ингрид, я не решился тебя беспокоить, пока ты занималась, но Деметрос Аркелай прислал мне голубка с просьбой, чтобы ты снова к нему зашла до сборов.

– Эдвард, ты уже второй раз говоришь мне про сборы. Что за сборы?

Нафан оторвался от поедания своих сырников:

– Тренировочные сборы дважды в год по неделе с двенадцати лет обязательны для каждого воина. Освобождение получают только те, кто недавно женился, стал отцом, или получил травму или болезнь, мешающие нормально участвовать в подготовке. Все дворяне несут военную службу у нас, а освобождение потом надо отработать.

Эдвард добавил:

– В течение недели устраивается палаточный поход, каждый день тренировки, упражнения для воинов и паладинов и прочее. Раз в год проводится «лысый» поход, когда военные сами обслуживают себя и выживают в самых неподходящих условиях, и раз в год «полный», с сопровождением.

Нафан продолжил:

– Сейчас мы отправляемся в «лысый» поход, будем спать почти на голой земле, есть подножный корм, мыться в ледяной воде рек и там же стирать, испытаем все суровые трудности походной жизни… Отправляемся в воскресенье днём, 12 октября.

– И для чего это? – Ингрид не понимала, что вообще происходит.

– Для тренировки, разумеется. Неужели на земле нет армии? У вас дворяне не несут воинскую службу? – Нафан умудрялся говорить так, что его ответы больше запутывали, чем проясняли.

– У нас и дворян-то нет. Армия есть, но её стараются избегать, дедовщина там и всё такое…

– А кто тогда служит, если дворян нет? Как ваше общество устроено, если нет дворян? – Эдвард ошеломлённо поднял брови, ожидая объяснения.