Мир, в котором меня ждут. Ингрид

– Только если пойти специально в музыкальную школу или студию. Я в художественную школу хожу. В смысле, ходила! В обычных хоть и есть музыка, однако, это в лучшем случае пение. В целом – ни о чём. И каллиграфией на земле не занимаются. У меня здесь самые кривые буквы, наверное, на всю Ликею и Академию.

– Каллиграфия многим даётся тяжело. Но если заниматься музыкой, то часто и почерк выправляется.

– Разве рисование хуже помогает?

– Рисование немного не то. Да, и там и там рука соприкасается с бумагой и карандашом или кистью, в каллиграфии нужны точные, узнаваемые, написанные правильно элементы, как ноты в музыке, а в рисовании каждый штрих уникален, можно позволить себе вольностей. В музыке много чистых повторяющихся звуков, которые рождают мелодию. Разная длительность, разные интервалы…

Лицо Ингрид застыло от непонимания. Побледнев, она воскликнула:

– Что это?!

– Что? – Керуб подумал, что Ингрид увидела что-то за его спиной, поэтому начал озираться по сторонам, но она уточнила:

– Что такое интервал?

Керуб понял, что лучше перевести разговор на другую тему.

– Интервал – это расстояние от ноты до ноты по высоте. Но я не могу это объяснить без музыкального инструмента так, чтоб было ясно. Поэтому лучше вернуться к фамилиям.

– Да, значит, все из семьи Ураномонопатис – музыканты?

– Да, все многочисленные выходцы нашей семьи не остаются без хлеба, потому что музыку изучают везде, и учитель, нанятый из нашей фамилии…

– …это знак качества, верно?

– Да, так.

– А вы не первый сын в семье.

– Догадались по тому, что я философос?

– Да, я уже знаю, что первородный ребёнок должен пойти учиться на стратига.

На улице становилось всё холодней, Ингрид поёжилась. Они вместе пошли обратно в зал, где продолжалось веселье. Керуб снял капюшон. Ингрид рассмотрела юношу при свете. Он обладал прямо-таки эльфийской статью, был высоким и светловолосым, с яркими голубыми глазами и смуглым лицом. Его внешность выдавала свежую яркую помесь южанина и северянина.

– У вас папа с севера?

– Да, отец. Старшая дочь из предыдущего поколения Ураномонопатисов – моя мама. Отец с севера, из рода Манназов. А я их средний сын.

Хельга, Артемида и Никифорос, увидев Ингрид, подошли к ним:

– Ингрид, мы тебя потеряли, – сказала Хельга.

– Я просто вышла подышать свежим воздухом, – ответила она. Было неловко признавать, что она вновь почувствовала себя чужой на празднике.

Керуб Монотон поздоровался с девочками и Никифоросом: они видели друг друга впервые.

– Ингрид, тебя Георг Меркурий искал, – сказала Артемида.

В центре зала на подмостках сидели музыканты и весело играли на лютне, виолах, флейтах и боуране. Музыкальная тема сменилась, Хельга с первых нот распрямилась и воскликнула:

– Ой, приглашают к танцам! Прекрасно же! Вы танцуете? – Вопрос был обращён к Керубу, что застало его врасплох.

– Отчего ж нет, – ответил он и представился: – Меня зовут Керуб, я из рода Ураномонопатисов.

– Хельга из рода Лагуна, – отвесила изящный книксен Хельга.

– Никифорос и Артемида из рода Рододендронов, старший сын, – представил себя и сестру Никифорос.

Они красиво поклонились друг другу согласно церемониалу.

– Ах, пойдёмте же, – поманила рукой компанию Хельга.

На танцы все отправились с большой охотой. Играла весёлая музыка, музыканты сменяли друг друга, в круг подтянулись и ученики, и преподаватели. К счастью Ингрид, там не было Ураноса Пифагора: он отправился в свою опочивальню, сославшись на усталость (ведь он так долго был единственным дееспособным мужчиной во Дворце!). Танец не требовал сложных движений, было много повторений из простых элементов, надо было всего лишь расслабиться и довериться музыке и партнёрам. Расслабиться у Ингрид не получалось, но танцевать ей понравилось. Это было гораздо приятней, чем на уроках по хореографии.

Во время танца Ингрид встретила в круге Нафана, его сестру, Улава и Эдварда с его сестрой, Сагу, Эрин, Сольвей, Георга Меркурия, Харальда, Ханну Литеру, Софию Хилию и даже пара Диакирина. Она и не заметила, как Керуб исчез. О нём она вспомнила лишь в тот момент, когда раздался гулкий колокольный звон, извещавший о конце праздника. А ещё она вспомнила, что собачка Соня из детской книжки ела не хрен, а горчицу. Но горчица, как и хрен, редьки не слаще.

Стихли звуки музыки, танец закончил своё движение, пар Диакирин возгласил молитву в благодарность о возвращении воинов. Праздник завершился. На утро следующего дня пар Диакирин пригласил всех в Храм.

16. Новый год

После возвращения войска с границ жизнь вошла в привычный ритм. Наконец-то время текло с той скоростью, когда считаешь дни и недели, а не часы и минуты. Всё чаще сыпал снег, застилавший остывший сад белой пеленой, лишь Древо в центре Дворца, ободрившись возвращением воинов, оставалось золотисто-зелёным. Керуб Монотон уехал, оставив Ингридна прощание усиленное желание играть на флейте.