Мир в моих руках (СИ)

— Верь своим ощущениям. Если ты имеешь что-то общее с хранителями или Посланниками Небес, то у тебя может быть способность видеть скрытое. Хм, как бы точнее… или даже чуять скрытое. Иногда этот дар подсовывает картины — тусклые или чёткие. Одно чёткое видение с чьей-либо историей или несколько непонятных с виду обрывков. Иногда ты будешь слышать голоса или даже видеть собеседников, находящихся далеко от тебя. Иногда сведенья будут непонятно как появляться внутри тебя. Иногда будут странные виденья… Обычно в них есть что-то чёрное и белое — отражение Света и Тьмы, двух изначальных сил, на сплетении которых держится наш мир. Редкие из одарённых способны увидеть след Третьей силы — Силы жизни, силы, которой Творец создал и укрепил мир. Её цвет — красный, как кровь. Потому что она как кровь для нас и нашего мира. Иногда ты будешь видеть причудливые картины с этими силами. Скорее всего, со Светом и Тьмой. Как обычные, чёрные или белые хранители, как часть Посланников Небес… Со временем научишься приводить в равновесие разбушевавшиеся Свет и Тьму: в себе, в других людях, в природе. Поначалу осознание этих сил будет похоже на сумасшествие. Не пугайся. Со временем ты всё поймёшь. Чем больше у тебя опыта и способностей, тем больше ты способна увидеть. А пока, пока твой ум ещё не способен познать новое, прислушивайся к себе. Пока надейся на свои ощущения. Так вот, если чувствуешь от меня опасность — ничего не говорили и просто уходи.

Он… готов меня отпустить? Даже если мне только примерещится какой-то возможный вред от него?

Растерянно выдохнула:

— Но ты тогда ничего не узнаешь!

— Я знаю столько, сколько мне положено знать, — улыбка, а глаза серьёзные-серьёзные, — Когда заслужу новые знания — получу их. Не волнуйся, моё от меня не уйдёт. Я хочу помочь тебе, но если ты не чувствуешь доверия ко мне, то просто промолчи. Своё ты поймёшь. В своё время. А впрочем, ты можешь отказаться от познания — и плыть по течению жизни, — отец нахмурился, — Были такие хранители. И даже Посланники Небес… Они верили первым встречным или просто вот кто говорил с самым серьёзным лицом. Они немало бед нашему миру принесли. Просто им было лень думать, учиться и понимать… Если ты выберешь такой способ существования здесь, то рано или поздно мне придётся встать у тебя на пути. Прости, но моя главная обязанность — забота об этом мире.

Долго и мрачно молчала. Потом, насупившись, спросила:

— Скажи честно: тебя ещё что-нибудь волнует, кроме блага этого мира? Неужели, тебе ничто не дорого кроме него? Ничто не интересно?

На миг показалось, что падаю в бездну в чёрных глазах…

— У меня была звезда, ради света которой я жил несколько сотен лет, — с горечью признался он, — Однажды я обрёл её, но слишком поздно понял это. И потерял. Теперь у меня не осталось ничего кроме этого мира и моих обязанностей чёрного хранителя и чёрного Старейшины.

— Я так смотрю, вы ещё долго будете собираться на разговор, — влез Карст, — Давайте хоть поедим сначала. Я как раз обед приготовил.

— Так много! — ахнула я, увидев стол, заставленный кушаньями.

— Да порою не знаешь, кого и когда в дом занесёт, — усмешка.

— А… — смущённо потупилась.

— Что? — уточнил рыжий.

— А если… если однажды мы станем врагами? Вы же даже не знаете, кто я и для чего тут. Вдруг окажется, что вы врага тут кормите?

— Да было такое дело… — вздох, — Тут сложно понять, кто будет другом и союзником, а кто — врагом, — поварёшка указала в сторону Тайаелла, — Вот, ярчайший образец. И года не прошло ещё, как были заклятыми врагами и бились не на жизнь, а насмерть. А теперь сей парень живёт у нас в доме и нас же объедает. Ещё и красные перья отрастил!

— Я уж промолчу про некоторых белокрылых, которые обитают в логове Тьмы… — завёлся краснокрылый.

— Давайте не будем об этом? — тихо и устало произнёс Гаад, — Тайаелл, успокойся. А то ещё полиняешь. И давайте, действительно, перекусим. У меня такое ощущение, что это будет длинный день.

Уже успела прилично набить себе живот, как вдруг меня осенило:

— А это… какой сегодня год? Какой эпохи?

Они недоумённо переглянулись. И назвали. Смущённо почесала голову. Названия единиц измерения были все сплошь незнакомые, но… Что-то отчасти было очень знакомое в этом. Очень похоже на те слова, которые называла мама. А, точно! Она ж ещё говорила о политической обстановке! Но не опасно ли мне показывать, насколько я в курсе? Эх, спросить или смолчать? А, ладно, спрошу в каком-нибудь городе, у незнакомых. У меня такое мутное ощущение, будто с временем какая-то тёмная история… И мне ещё посоветовали верить своим ощущениям, эх…

— А ты знаешь про наше летоисчисление? — внимательный взгляд Старейшины опять вызвал стойкие ассоциации со словом «рентген».

— У вас слова другие… Любопытно!

— А у вас какой год? — ложка отца замерла, будучи недонесённой до рта на какие-то пару сантиметров.

— Две тысячи пятнадцатый от Рождества Христова.

Ложка выпала и со смачным всплеском утонула в тарелке, разбрызгивая бульон овощного супа на всех окружающих. Мне в глаз залетело так, что едва проморгалась.