Мир в руках игрока (СИ)

   Он указующим жестом протянул руку, и из погружённого во тьму угла вышла она - Ирия, дочь Гектора Гескона, одетая в тёмное традиционное погребальное платье своего народа. Из украшений на ней были большие серьги, коралловое ожерелье, на руках и ногах бесформенные золотые браслеты. Её пальцы унизаны перстнями; рыжие волосы распущенны и неприкрыты. Она была такая же, как и тогда, за миг до того, как погребальный огонь начал пожирать её тело.

   Голос Сифакса прошелестел сухо и зло:

   - Перед тобой та, кого ты сгубил, чьим именем ты пытался оправдать свои злые деянья, и чьи призрачные укоры и по сей день не дают покоя твоей чёрной от запёкшейся крови совести.

   Мориц, чей взгляд словно припёкся к мертвенно бледному лицу Ирии, ощутил как изнутри него, с самого дна тёмной бездны, поднимается, клокоча и разбрызгивая клочья ядовитой пены, застарелая ненависть. Он с трудом отвёл взгляд и обратил его на Сифакса.

   - И это говоришь ты? Ты, который принудил совет мудрецов отдать её тебе в жёны! Ты, который оговорил её перед имперскими военачальниками и тем самым сделал её смерть неизбежной?!

   Если б взгляды могли убивать - Сифакс, погружённый в огонь устремлённых на него чёрных от ненависти глаз, превратился бы в пепел. Но он был совершенно спокоен и стоял по-прежнему твёрдо. Сталью звенел его голос, когда он заговорил:

   - Гибель её неизбежной сделал именно ты. Ты заключил союз с ненавистной её разуму и сердцу Империей, и ты помог имперцам поставить на колени ЕЁ родной город. Ты сокрушил военную мощь её соотечественников. И, наконец, ты передал в руки смерти её душу и тело.

   - Я сделал так потому, что такая смерть была для неё лучше, чем смерть в плену от рук имперцев.

   Сифакс рассмеялся.

   - Нет. Ты сделал так потому, что ты струсил. Всю жизнь ты действовал из одного лишь эгоизма. Она вышла за меня из любви к своему городу. Я сдал её потому, что любил свой народ и хотел избавить его от тягот войны. А из любви к кому действовал ты? Из любви к ней ли ты сгубил её город? И из любви к ней ли ты уступил требованиям имперцев?

   - Ты оклеветал её. Ты сказал, что она сделала тебя из друга Империи другом своего отечества...

   - Но это правда. Ирия неистово любила свой город. Но любил ли её ты?

   - Да, я любил.

   - Тогда почему ты, держа её в своих руках, согласился с требованиями имперцев ничего не брать самовольно из имперской добычи и, отдав её им, покорно просить вернуть её, если можно? Если б ты действительно любил её, ты увёз бы её прочь и начал б борьбу, не ради своих обид, а ради неё. Вместо этого ты тайно принёс ей яд и предложил на выбор: либо рабство имперцев, либо "благородная" смерть. Не я, ты сгубил её жизнь и растоптал всё, что она любила. Я никогда не понимал, почему ты это сделал. Я нахожу одну лишь причину - трусость. Империя была могущественнее Великого города, а после того, как ты ознакомился с её внутренней силой, ты и вовсе растерял остатки своей былой воли.

   - Лжёшь! - Мориц почувствовал, что тонет в захлестнувшем его с головою безумстве. - Ты лжёшь! Я был связан словом. Я - не ты, нарушающий клятвы и предающий даже того, кто делил с тобой твоё ложе. Позавчера ты был с городом, вчера с имерцами, а сегодня ты с кем?!

   - Правителю вредно быть всегда верным слову. Он отвечает за целый народ - он обязан блюсти его интересы, а держа данное кому-то слово, ты блюдёшь интересы кого-то другого.

   - Какой же ты всё же подлец...

   - Клятвы, клятвы... А разве там, на зелёных холмах, ты не клялся её защищать? Впрочем, это не в счёт. Мы, мужчины, часто даём девушкам, вместе с объяснениями в любви, обещания, которые и не думаем выполнять.

   Растеряв остатки разума, Мориц бросился на Сифакса. Позабыв про оброненный меч, он вцепился ему в горло руками. Сифакс рассмеялся, пнул его острым коленом и ударил под рёбра костлявыми кулаками...

   Давя и терзая подушку, Мориц грохнулся на пол. Сон улетучился сразу, но ещё долго клокотала в груди безумная ярость, а память пощипывала душу острыми коготками.

5

   События развивались как по накатанной колее, столь же безудержно и неоспоримо, как сходящий со стапелей в воду корабль, почти что достроенный, за исключением мачт, оснастки и мелочей по отделке.

   Курандо взялся за своего подопечного вплотную, явно намериваясь вовлечь его в игру посерьёзней расстановки солдатиков.

   С самого утра, после лёгкого и быстрого завтрака, Морица возили по окрестностям, демонстрируя ему укрепления, казармы, плацы, стрельбища и склады, на которых имелось всё то, что требуется для решительной и быстрой победы.

   Склады являлись особой гордостью Курандо, что явно было следствием голодного прошлого, когда всё, абсолютно всё, начиная от обычной гречихи и заканчивая звонкой монетой, приходилось с великим скрипом выбивать из скряг-правителей и местных жителей. Морица часами водили по пыльным сараям, где в стойках, бочках, ящиках, тюках и в мешках хранились оружие, боеприпасы, снаряжение, обмундирование, продовольствие, повозки, сбруя, подковы. Всё в огромных количествах.

   Морица поначалу ошеломило подобное изобилие, но вскоре это всё стало его утомлять.