Миракулум 3

Боль угасла внезапно. Жар и внутреннее солнце наполнили тело иным огнем, тем, что грел меня в королевской тюрьме перед сном Миракулум. Ноги никто не держал и руки не сковывал - я подняла ладони, увидев рубиновое мерцание ожогов. Моя плоть светилась изнутри, как раскаленная, а шрамы отслаивались чешуйками так легко, словно тонкий белый пепел с углей. Сеть кровотока и огненные завитки - я знала, что вся такая, и рубцы сходят с шеи также быстро, как и с запястий.

Морок таял... огонь и черный дым слизывал призрачные стены храма огня быстро, возвращая холод, сырость и тишину заброшенных руин. Я лежала не на жертвенном столе у алтаря, а на мшистых камнях и земле, на том месте, где много веков назад меня на самом деле "очищали" от скверны.

Одежда была испорчена - рукава, горловина, все выгорело, едва держась на плечевых швах, подарив мне почти полную наготу верха. И знак на груди прожег своим кольцом ткань платья и пальто. Коснувшись плеча, я обрадовалась так, словно не потеряла сокровище - маленький шрам на месте! Он моя память о походе в Шуул и наполнен не болью, а теплотой пережитого. Аверс четырьмя стежками стянул рану от клинка цатта, и эти следы - любовь и забота оружейника.

- От чего ты никогда не хотела избавиться, то не исчезло. Вставай, Рыс.

Рихтер протянул мне руку и помог подняться. Ни малейшим отзвуком в теле не отозвалось боли или усталости. Но как только я встала и вновь посмотрела на руки, на гладкую и чистую кожу, как мои ноги подкосились от долгожданной счастливой мысли:

- Я исцелилась?

- Нет. В тебе нет болезней ни тела, ни разума, чтобы сейчас исцеляться. - Он снял с себя куртку и накинул мне на плечи, заботливо, но небрежно, наперекос. - Но морозить тебя зазря тоже как-то не хочется. Забирайся в рукава, застегивайся и пошли.

- Спасибо, Рихтер. А ты?

- Ты всерьез спросила?

На его притворное удивление я немного смущенно пожала плечами. Действительно, глупое беспокойство.

- Что ты сделал со мной?

- Узнаешь. Но не сегодня. Пошли.

Это странно, но я не переставала ощущать внутреннюю теплоту. И была уверена, что если даже скину все, облачившись в самое легкое и тонкое платье, а сапоги сменив на туфельки - не замерзну. Холод чужд, бессилен, и больше никогда не тронет моего тела с умыслом украсть теплоту и жизнь. Но что значит - во мне нет болезней?.. Чтобы Алхимик не видел, я на шаг от него отстала, и осторожно тронула себя за живот, точно этот наивный жест что-то поможет понять в здоровье или не здоровье.

- Боги, молю вас... - Без звука, только шевелением губ, я не сдержала сокровенной просьбы: - Верните мне мое женское и исконное, прошу...

Пробираться без тропинок, через кустарники и высокую сухую траву, подниматься на холмистую цепь и преодолевать сырую низину, - все как встарь. Трудно и долго. Одно радовало - обувь хороша и ноши на плечах нет. Удивило меня то, что когда мы добрались до дороги, Рихтер пошел вдоль обочины и голосовал каждой проезжающей машине, как делают современные путешественники. Я не стала спрашивать - куда он дел силы, что способны перетащить за миг меня и его через море и забросить на другой Берег? Отчего так просто мы должны добираться до людей, прося помощи у попутчиков на колесах? И как же забавно, что в подобном мир мало изменен - когда-то обозы подсаживали к себе пилигримов, за монету или по доброму сердцу, вели разговор, угощали едой, помогая пешему скорее добраться до города или до села. Вот и возле нас остановился большой грузовик и мы с Рихтером сели в кабину.

Знал бы водитель, кого подсадил! Кого слушает и над чьими шутками смеется! А сам "студент-археолог" Миракулум не прочь был развлечь веселыми историями из жизни. Умел колдун расположить к себе, лицедействовал и жил в своем образе, как дышал. И я улыбалась, не смотря на усталость, а порой и смеялась, невольно вспоминая байки охотника, слышанные однажды давным-давно.

Так мы добрались до окраины. А после, с еще одной пересадкой, и до пригорода. Рихтер сопроводил меня до какой-то улицы, уже ночной и пустынной, и подтолкнул в спину:

- Дальше сама. Не промахнешься - самый большой особняк в конце, достаточно подойти к воротам, как тебе откроют, впустят, накормят и выделят комнату. Обо мне никому не говори, лучше совсем молчи, и жди завтра.

- Хорошо.

Миракулум не сдуло с места, растворив в воздухе. Он столь же обыденно развернулся и пошел прочь, оставив меня на пятачке тротуарного перекрестка. Мне хотелось его расспросить - и чей дом, и что за люди там, и что будет завтра, но что-то подсказывало, что вопросы останутся без ответов и в этот раз. Пока он сам не сочтет нужным все объяснить, знания мне из него не вытянуть. Нужно послушаться.

Рихтер не обманул - едва подошла к высоким воротам, преддвериям сада и аллеи к большому дому с высокой крышей и темными окнами, как откуда-то из тени вынырнул человек:

- Заблудились? Подсказать вам дорогу?