Миражи

Конечно, мы с тобой восхищаемся неукротимым процессом познания Вселенной, однако более очаровывают и сердечнее греют накопленные предыдущими веками мудрость и опыт людской. Перед Интуицией преклоняю колена.

ПЕЧАЛЬ ДУШИ

Мне кажется, что неудержимо стареющее человечество совсем не умеет радоваться и быть счастливым. Это даже стало казаться чем-то противоестественным - вот до чего добрела наша многовековая история ужасов, инцестов и убийств, масштаб которых все возрастает.

Иное дело - страдание, горе. "Во многие печали многия мудрости есть". Упорно воспевали это чувство художники. Ему, распятому на кресте, цивилизованное общество молилось бездну лет. Изучены почти все тончайшие оттенки, ажурные нюансы, причудливые коралловые наросты.

Стремление к счастью было и остается болезненной разновидностью страдания, тоскующей жаждой взаимопонимания и солнечного ветерка. Печаль души неиссякаема - как родник среди бурелома страстей.

Радость всегда притягивала. Волновала мгновенностью и таинственностью исчезновения. Но и всегда будет отталкивать неустойчивостью, испепеляющей горечью близкой потери.

Как слепой, продолжаю осторожно скользить по булыжным мостовым недель, месяцев и лет, плутать среди заголенных корней леса желаний. А замутится сердце, отнимутся руки - буду вышептывать сокровенное губами, заклиная недоверчивых богов и желая счастья слабейшим. Пусть закат будет алым. Клянусь выпить жизнь до самого дна, а потом научить тому, что успел узнать сам, всех других.

ВЕТРУ

Приветствую тебя, очищающий ветер. Вот и отнято большинство лепестков из простывшего на дороге жизни букета. А они так обрадовались этой встрече, не ведая, что их ждет.

Ветер юности, ты силен и порывист. Пытаешься много взвалить на свои сутулые плечи, но ведь главная ноша - в душе. Не дай бог, одолеют внутренние сквозняки.

Со временем прочувствуешь цену и ураганным ударам, и штилю. Не забуду, как управлялся на яхте со спинчем, сердясь, что порыв запоздал. Рябь на воде обошла подготовленную "сеть", и улов был за пазухой у другой яхты.

Помню и то, как звенел в парусах чистый твой голос, заставляя матроса парить на трапеции за нашим бортом - словно птицу. Но это была не борьба, а игра.

Что мне с тобою делить.

Прошу, сыграй совсем несложную шутку - подари моей милой одну из лучших причесок юности: Ветерок.

МАСТЕР

Мне кажется, что сейчас наступило необыкновенное, какое-то беременное время. Растерявшееся было общество наэлектризовано.

У людей появляются зияющие возможности проявить себя: каждый не засвеченный кадр своей жизни и совести - ежедневно и многогранно. Особенно ярки примеры подвижников. Они пробуждают и побуждают других к творчеству, намагничивают, заставляют думать и страдать сердцем.

Но освоение нами все новых и новых рутинных ролей (муж - работник покупатель - пассажир - читатель - ...) - еще не готовность воспринять душою ренессансную всесторонность. Не означает устремленности к гармонии.

Есть вырубленные за тысячи лет ступени другого пути - приобщение к культуре. Шаткая "ступень потребителя" позволяет через книги, театр, кинофильмы присвоить переживания, жизненный опыт других - багаж многих поколений. Ступень творца, мастера более высока - она позволяет человеку вобрать в себя мир-вселенную полностью, сотворив его. В этом космосе автор и вседержитель, и участник диалога с другим человеком, с иным сознанием одновременно.

ПОНИМАНИЕ

Еще раз позволю себе вернуться вместе с тобою к фундаментальной мысли: знаешь то, что любишь и любишь то, что знаешь.

Поверхностная влюбленность, не имеющая глубоких корней в сердце, не позволяет развить способность глубоко чувствовать, и обрекает на засуху едва пробившийся на поверхность росток.

Здесь велика опасность стать травой "перекати-поле" в голодной степи души. Причем не оросят, не спасут ни слезы сожаления, ни попытки рыть расчетливые арыки вслед убегающему чувству, ни холод ревности. Все бессмысленно, если сердце человека замкнулось, а душа так и осталась чужой.

А может шагнуть самому и найти силы пройти двойной путь навстречу пусть милое сердце узнает тебя и поймет.

РУИНЫ ДУШИ

Душа человека, как всякое стихийное бедствие, действует неподотчетно, взрывно и подсознательно, словно талантливый полководец.

Супостату на первом вздохе боя, в начальный момент он противопоставляет крайне слабые, незащищенные позиции - теряется с борзым ответом, как бы шарит по карманам, подбирая фразы посолонее.

И вот уже кажется, что его жизненный нерв поврежден бритвенным словом, зубодробительным напором, чихом в сторону авторитетов.

Да и как обидишь дорогого гостенька - тем паче, если сам почти что в гостях.

Победитель потеет и отдувается на лаврах. Он многозначительно спокоен, готов даже скупо пожалеть и, томясь душою, возлюбить этого представителя человечества, скормить крохи с праздничного стола. Но сбитые в кучу брови и бегающие глаза (по инерции злобы) настороже - а вдруг пепелище души еще не безлюдно.