МирЭМ

– Ну знаешь, если ты в женщине видишь ведьму, то сам то ты кто? И прекращай копать, и так уж постарался изуродовать всю землю! – остепенила его Маруся, прося одуматься.

– Дай мне на сигареты. Сигареты закончились, денег нет! – неожиданно затух Влад, отворачиваясь испитым лицом.

Маруся достала ему сто рублей: – и завтра же выходи на любую работу!

– Раз уж пошел разговор, хочу тебе признаться… есть кое-какая загвоздка, – промычал он безысходным голосом.

Маруся притаилась, приготовившись услышать новые приключения своего супруга.

– Я брал микрозайм, мне нужно его загасить! – выложил он на стол карты, лишенный всякой совести.

– Каждый раз так происходит… За что ты постоянно наказываешь нас рублем!? Решим твой вопрос завтра, – пообещала она мужу, не вдаваясь в подробности, настроенная на волну любви.

– Что ж, схожу за сигаретами…, – спустился он по террасной лестнице, подкованный прекрасным настроением.

И неприметно солнечные последние лучи спрятались за линию горизонта. Уходили августовские денечки и лето перестало что-то значить, утратив свой вес и преимущество. Скучно светил сверху молодой полумесяц, не напрашиваясь никому в гости. В погасшей избе спали дети; не спалось Марусе, неотступно думающей о неожиданной встрече с Женей… «Нам никогда не быть с тобою…»

Утром она выяснила неприятную деталь, что займ в пять тысяч рублей, что взял ее муж как месяц назад, успел дорасти до пятнадцати тысяч. Она отдала Владу последнюю свою заначку и теперь ему ничего не оставалось делать, как вернуться в такси, чтобы хоть как-то сводить концы с концами.

Наступил сентябрь, и учеба пролила свет. Яна пошла в школу, Сонечка в детский сад, Арина в колледж, предпоследний год. Маруся продолжала иногда писала стихи, размытые, без особой конкретики.

Приступивший к работе Влад, заревновал Маруську пуще прежнего, разнюхивая любые подтверждения о наличии любовных связей у своей жены. В минуты, когда его брало безумство, он влетал домой, кипящий страстями. Подлетая к Марусе, он впивался в нее бесовскими, шельмоватыми глазами, залитыми бурлящей лавой.

– Где тетрадь твоя со стихами? – не терялся он в такую минуту, дерзко спрашивая у жены ее личные записи.

– На холодильнике лежит. Можешь почитать, – не препятствовала она.

Владислав, хватая тетрадь, жадно всматривался в страницы, слюнявя напряженный воздух:

«Мы от прикосновении в секунду,

Твой мир в шагах двух от меня.

А ты спроси, – с тобою буду?

– С тобою не разлей вода!»

– С кем ты не разлей вода? – маниакально разведывал он у Маруси, изучая ее мимику.

– С тобой. Ты еще тут кого-то видишь? – оставляла она его ни с чем.

Он скептично задумался, предпочитая верить ей, – что ж, это правильный ответ, а теперь целуй меня!

– Я не буду тебя целовать, твоя несдержанность никуда не годится!

– Марусечка, ну пойми меня правильно, работа разлучает нас, и потому мне приходится ревновать. Я не могу ничего с этим поделать…, – оправдывался Влад, поднося свои губы к Марусе: – давай, давай, поцелуй и я образумлюсь!

В кроватке заплакал Сема. Скромно одарив поцелуем своего мужа, Маруся ловко ускользнула от него.

– Есть мне давай! – не отпускал он ее просто так.

– На кухне еда…

39

Осеннюю порою Маруськины дети стали чаще болеть, заболевала и она. Деньги уходили на лекарства, таблетки, микстуры. Последним заболевал Влад, упрашивая Марусю, быстро вылечить его и поставить на ноги, признавая из всех лекарств одни антибиотики.

– Ты сам прекрасно лечишься, – говорила ему Маруся.

– Если бы и вы пили антибиотик, то тоже были бы уже давно здоровы! – хвастанул Влад с осипшим голосом, перед чашкой с горячим чаем.

– Спасибо за совет, разберусь сама, чем лечить мне моих детей.

– Они и мои тоже! Или я что-то не знаю?

– Пожалуйста, даже не заводи свои глупые разговоры! Не притягивай за уши! – сразу же остудила она его.

– Значит ты сегодня приходишь ко мне! – завел Влад старо-свежую песню.

– Ты не выздоровел! Посмотри на себя, какой нос красный, как у дед мороза! – подтрунила она.

– Ну хорошо, два дня полечусь, а потом тебе никуда не деться! – оповестил он ее о своем решении, почесывая обросшие, жесткие волосы. – Постригусь за одно, а то оброс!

– Постригись!

– Спорим, ты перед красавчиком не устоишь?

– Угу, – ответила Маруська без всяких споров. «Было бы, о чем спорить… ей без разницы». И несомненно ее муж умел быть приличным, романтичным и ласковым. Приятно удивлял, проявлял доброту и к детям, и к ней, но этих моментов было настолько ничтожно мало, что в основном он прибывал в маске идиота, определяя для себя как – нормально.

Влад допил чай: – что ж, ничего не попишешь, даже больным приходится работать!

– Так антибиотики тебе в помощь!

– Естественно, не твои же дорогие бадяги, которыми ты детей пичкаешь!

– Микстуры по рецепту и таблетки от кашля, – разъяснила Маруся.

– Понятно! – уступил он, уставившись назойливо на Маруськины серьги сузив глаза, – новые что ли?

– Перемкнуло? Старые, бабушкины! – вкрадчиво ответила она, разорвав разговор.