МирЭМ

– Многие историки и филологи сошлись во мнении, что название Москвы произошло от древнеславянских – «мостков». Явился Юрий Долгоруков, пересек мосток и на ум сразу навеяло – Москва здесь стоять будет! – почти напел дедок былое величественное пророчество.

Марта раскрыла рот, перерабатывая услышанное. Дед-то не простой перед ней, как какой-то «кот ученый».

– Славно, – подчеркнула Марта, – а я теперь свою фирму в Москве открою, клининговую. Любым помещениям – чистоту и порядок обеспечу, – поделилась она своими намерениями на будущее, почти как Юрий Долгоруков.

– Дельный подход, да багаж то невелик у вас, для Москвы…, – кашлянул старикашка, умильно.

– Самое необходимое, не на дискотеку еду, – глотнула она чаю.

В окно несильно задувало. Фонарные столбы вскользь освещали своими бликами лица двух попутчиков, и как машина времени, поезд несся в будущее.

– А до фирмы заниматься чем намерены? – голос у старика любопытный, располагающий. Сидел он уже дремал, как в его купе ворвалась с кипящей кровью, попутчица. Жгуче-красивая, молодая. Перебился его сон в мгновение, и так уж десять лет он страдает от недобора сна. Когда люди спать ложатся, у него ни в одном глазу, а днем на его веки тягучий сон наваливается в самый неподходящий момент. Соберется спать поздним вечером и пялится на стену, думая об былом, что пролетело скоротечно. «Жил ли?» – дивился старик сам себе, с богатым опытом пережитых лет.

– Поживу у подруги, – плечами пожала Марта, собирая в резинку на затылке тонкие, сильные волосы.

Дед хмыкнул, потер руками лицо, отставляя от себя пустой стакан:

– Все на новый год в родные пенаты едут, а вы из дому? Встречать новый год подальше от семьи, традиция иная?

Марта облизала потрескавшиеся губы:

– У меня подруга в Москве, с ней Новый год и справлю, – а у самой скоблит на душе. Будто потустороннее забурилось в ее тело и мешает теперь привычное спокойствие ощущать.

– А как обстоит дело с пристрастиями?

– Вы о чем? – всполошилась она, подняв свои брови, показывая, что намек неуместный.

– Курите?

– Нет, еще чего!? И так задымили планету! – отозвалась она критично.

– А что-то в целом вы умеете делать, профессия у вас есть? – неугомонно доставал ее старик своими вопросиками, а поезд стучал колесами, убаюкивал в приятной тряске.

– Моя профессия – винодел, – выдала с ходу Марта, – то, чему меня научила моя мама, делать шикарное домашнее вино, а остальное, все понемногу, и пожалуйста, давайте уже о себе что-нибудь расскажите. Чем занимаетесь, что за лекции читаете?

– Прежде чем о себе поведать, разрешите последний вопрос? – обратился к ней Трофим Артемович, источая запах закрытого увядающего цветка.

– Задайте.

– Вы, как винодел, сами как относитесь к выпивке?

– Могу конечно, с подругами, но не страдаю избытком. Сижу перед вами сейчас, я абсолютно трезвая, – сказала она, как на духу.

– Что ж, Марта, изложу про себя. Я доктор искусствоведческих наук, – приступил он о себе рассказывать не торопясь, будто раскрывал секретные материалы. – Моей жены давно не стало. Мы с ней учились вместе и наши страсти совпали. Защитили мы с ней в одно время докторскую и годами вели исторические государственные раскопки, писали научные работы. Все, что мы с ней зарабатывали, тратили на покупку старинных вещей, произведения искусств, создавая свою частную коллекцию.

– А дети то что? – главное волновало Марту, под звуки качающегося поезда.

– Все нам было как-то не до детей, – с горечью ответил он, оттянув губы, – жили увлеченно и не заметили мы, с моей голубушкой, как жизнь прошла…

– Светлая память вашей жене, – посочувствовала Марта, ощущая дремоту. «И под одеяло уж хочется лечь и ноги вытянуть».

– Спасибо! Вижу, вы хорошая девушка.

– Спасибо! Вы, наверное, тоже ничего!

Трофим Артемович засмеялся скрипуче, а после сказал: – я могу вам предложить работу, испытательный срок – две недели. Если справитесь и меня полностью устроит, продолжим сотрудничество.

– Что же за работа такая? – бдительно уставилась на него Марта, навострив слуховые перепонки.

– Да, не думайте! Я стар уж, и вы мне в дочери годитесь, – сообразил он сразу по взгляду красавицы, ее настороженность. – А работа нехитрая, убираться на совесть в квартире-музее, следить, чтобы не было пыли, с гарантированным проживанием, разумеется. Там никто не живет, но порядок поддерживать надо, иначе, весь наш с женою ценный вклад, зачахнет.

– А вдруг, что случится с вашим вкладом? – уточнила она, мечтая уже закрыть глаза.

– Вы уж извините, в договоре пропишем об материальной ответственности, плачу за это достойно. И уж не думайте, повторюсь, я никакой не извращенец. Приставать к вам не буду!

– Об этом тоже пропишем в договоре, – выдвинула Марта свое условие, доверившись старику, показавшийся ей вменяемым.

Доктор засмеялся, открывая целую полость зубов, – не против!

– Давайте попробуем, – ответила неробкая Марта.

– Тогда сейчас ложимся спать, а утром доедем до квартиры, покажу место работы.