Мириад островов

— Ты говоришь — ирландцы? По морю приходили к ба-нэсхин монахи древности. Они выучили наш народ плавать в чашах из дублёной кожи и водить на уде малые каменные островки.

— Вот уж представляю! — неожиданно фыркнула Орри. — На чём водить, говоришь?

Но тут показалась из опаловой мглы цепь островов: один, казалось, отстоял от другого меньше, чем пограничные крепости на горных пиках. Или это туман так искажает перспективу, решила Галина. Вон и радуги высокими арками стоят — разве так бывает в жизни?

Тот островок, к которому они повернули, издали казался готическим строением о тысяче шпилей: Галина вспомнила, как вздымалось горе сердце от панорамы Кёльнского собора в старой книге. Когда отец взял её, девчонку, с собой в туристический вояж и поднял на смотровом воздушном шаре, впечатление оказалось чуть худшим — храм не улетал ввысь, не вгрызался в небо множеством клыков-фиал, но неподвижно стоял на земном якоре.

Только вот остров-храм был зелёным. Почти весь его, до узкой прибрежной полосы, закрывали исполинские пирамидальные сосны или криптомерии. Нижние ветви начинались довольно высоко от земли, и покрытые гладкими чешуями стволы вытянулись подобием окаменевших драконов и дышали нагретой от солнца смолой. Глыбы с острой гранью загромоздили берег причудливым стадом оборотней — под самую ближнюю каменюку лодочник, чуть покачнув, завёл свою причальную бечеву. На сей раз он, видимо, не захотел создавать пассажирам неудобство или попросту не побоялся распороть днище.

— Ждите, — сказал он. — Я предупрежу, что в одной из лодочек калечный. В бухточке сплошной песок, ничего обеим сестрёнкам не сделается.

Вытянул из-за ворота нарядную каменную гуделку в виде ящерки, дунул с переливом.

— Окарина, — шепнула Галине подруга. — Сердоликовая окарина.

— И что? — спросила та, высвобождаясь из шкур, внезапно ставших очень душными.

— Это от праотцев память. От пастырей древес…

Но уже вышел из тьмы, отделился от ствола светлый силуэт и направился к ним. Моложавый, худой старик в таком же домотканом балахоне, как у лодочника, но длиннее, до самых пят. Борода обстрижена коротко, волосы не стрижены вообще, только расчёсаны и аккуратно уложены на плечи.

— Моё имя отец Мальдун, — сказал. — А ваши знаю от птиц. Что же, выгружайте вашего Волка и несите под деревья.

Галина хотела бы запротестовать, что их сил не хватит нести пациента бережно, однако лодочник подхватил ражего мужика в одиночку, лишь кивнул женщинам — поддерживайте за ноги, чтоб не свисали. И понёс вглубь острова.

Радом со стволами возвышались хижины — несуразные, как покинутый термитник, и нарядные, словно сахарная голова.

— Здесь, — произнёс отец Мальдун. — Кладите прямо в траву, не бойтесь. И снимите, наконец, повязку с глаз — здешний свет не ранит, но исцеляет.

Трава тоже была необычная. В хвойном лесу, особенно еловом, она с трудом пробивается через слой опавших иголок. Здесь же она одевала почву будто плотным ворсовым ковром, похожим на хороший газон или изделие бухарских мастеров. Зелёный цвет словно насквозь пронизало солнцем — так был свеж и ярок. Кое-где наружу выстреливали цветущие трости — редкий подлесок составляли ручной кустарник и миниатюрные, ухоженные лиственные деревья, сплошь одетые полураспустившимися бутонами.

Не успела Орри снять повязку, как Рауди приподнял веки: все в царапинах, белки глаз красны, зрачки открыты широко и как-то неровно.

— Плывёт. И пятна какие-то, — пожаловался он вполне внятно.

— Это от головного ушиба, — пояснил отшельник. — Думаю, с этим всё будет в порядке, сын. Пошевелиться можешь?

Тот повертел головой из стороны в сторону, скривился:

— Наверное, смогу, если будет надо.

Подоспели люди помоложе, вышли из хижин и леса: одинаково наряженные, деловитые, как муравьи. Ловко перевалили пациента на толстое полотнище, подхватили концы, поволокли в самую большую «сахарную голову». Как выяснилось, там был госпиталь.

— Вы тоже там расположитесь, — сказал отец Мальдун женщинам, — На излечении находится мало народу, каморы пусты, а ваши совет и помощь будут со временем необходимы. Пока же осмотритесь, возможно, вам, как супругам, захочется…м-м…уединиться в одной из хижин. Несколько из них пустует, а от гостей днём никто из жителей не запирается.

Как поняли Галина с Орихалхо, торопиться с возвращением в главный дом не было необходимости: помочь они обе ничем не сумели бы, а помешать — очень легко. Вот они и наслаждались — миром, мирной обстановкой, простой, но абсолютно сухой одеждой, в которую сразу же переоделись, и удивительным воздухом, где, кажется, было разлито миро: на диво тёплым, нежным и благоуханным. Аромат вечной весны. «Как будто бы Гольфстрим, когда его перекрыли на Большой Земле, весь перетек сюда и создал новые субтропики», — подумала рутенка.