Мировой кризис. Восток и запад в новом веке

Последнее – важный вывод для всей нашей внешней политики последних 30 лет, начиная с перестройки и надежды на «общеевропейский дом». Отпуская Польшу в объятия «Солидарности» и Леха Валенсы (1990), отпуская ГДР в объятия ФРГ (1990), отпуская обе эти страны в объятия США, отказываясь от своих «50 процентов акций» в управлении послевоенной Европой, мы надеялись и рассчитывали на потенциал независимости освобождаемых нами европейских стран, на политическое возрождение Европы. Именно от этого гипотетического европейского политического субъекта мы ожидали исполнения обещания о не расширении НАТО на восток, как соответствующего глубинным интересам гипотетического европейского нейтралитета.

Сегодня ясно, что наша ставка на Европу оказалась необеспеченной исторической реальностью. Освободив от себя свою половину Европы, мы просто уступили власть над ней США, которые немедленно воспользовались предоставленными возможностями. Оказалось, что никакой Европы самой по себе просто не существует.

Европейский союз (1992) представляет собой не федерацию и не конфедерацию государств-членов, выражающую их коллективную волю, а надгосударственную бюрократию, связывающую и подчиняющую подконтрольные государства. Еврокомиссия («правительство» ЕС) реально не подчинена никаким демократическим процедурам со стороны «граждан». ЕС не имеет своей армии и не несет никакой политической ответственности. Он является прямым продолжением институтов послевоенной сверхвласти над Европой, виновной в развязывании мировых войн, только уже без нашего русского участия. ЕС занял освободившееся место СССР в европейской политике. Разумеется, было бы странным для России стремиться войти в такой союз в какой бы то ни было роли.

Включение в ЕС восточноевропейского пула стран уже в XXI веке окончательно поставило под американский контроль старые страны Европы, которые были теперь лишены уже не только возможностей маневра между двумя мировыми центрами силы, но и остаточных ресурсов суверенитета за счет солидарности европейского «ядра» – наиболее экономически развитых стран. Сегодня от этих стран открыто требуют порвать со всеми историческими традициями своей государственности, со всей своей культурой – во всех проявлениях, которые реально организуют социальную жизнь и влияют на нее. Неясно даже, имеет ли право на существование хотя бы своего рода музей мертвой европейской культуры. Скорее всего, нет, если европейская культура и история будут представлены там сколько-нибудь правдиво и достоверно.

Социальное тело европейских народов должно быть нашпиговано выходцами из чуждых культур и социумов, при этом находящихся в обиженном, конфликтном отношении к коренным европейцам. Это очевидный аналог черных рабов, которых американское общество не переварило до сих пор. Значит, этим же вирусом должен быть ослаблен и организм европейского социума. Европейская политическая культура (культура суверенитета) должна быть заменена (и успешно заменяется) стандартной идеологией различных национализмов, при этом новый немецкий или французский национализм ничем принципиально не отличается от столь же искусственного и неспособного к политическому самоопределению украинского национализма.

Самое главное, Европа – прежде всего развитая Западная Европа – должна быть лишена своего главного экономического достояния, промышленного капитала. Без этого невозможна даже гипотетическая реиндустриализация США, а без последней – выход США из долговой ямы и освобождение от промышленной подчиненности Китаю.

Европейские товары сегодня – это элитные товары на рынке США, а китайские товары – массовые. Падение жизненного уровня граждан США должно происходить на уровне гораздо более значительного падения уровня и качества жизни именно развитого ядра старой Европы, потому что никакие другие сравнения ни с кем другим не успокоят расистское в своей сути население США. США вовлекают Европу в зону свободной торговли и экономического партнерства с собой точно с теми же последствиями для Европы, с какими в такой же механизм свободной торговли и партнерства Европа вовлекла Украину и Молдавию.

Модель идентичности, вовлекающая жителей Украины в процесс организованной деградации, а именно: «хочу быть украинцем (не русским), чтобы на самом деле быть европейцем, чтобы на самом деле быть второсортным-третьесортным американцем» – применяется точно так же и к немцам, французам, шведам. Итальянская мечта о США сформировалась в 50-е и 60-е. Она жива и сегодня.

Украинцы являются сегодня безусловными лидерами этого подлинного процесса новой европеизации, хотя перед ними такими лидерами были прибалты, а перед прибалтами – поляки. Чем более примитивным, искусственным и формальным является стартовый национализм этой формулы идентичности, чем более абстрактным и утопическим – европеизм ее второго звена, тем более необязательным, расплывчатым и удобным для манипулирования является обещанный американский финиш.