Мирские жители

Но не только в высших сферах, на стыках более низких миров – также имеет место подобный феномен. Дэвы создают судьбу и благополучие мира душевного блага. Но судьбе не нужно и нежелательно ничего сверх самого благополучия и стабильности. А значит, должен быть кто-то, кто обеспечит в миру события, угодные вышележащим святым мирам. Это и есть асуры. Они совершают и привносят в мир качества и события, связанные с высшим. Они строят светлое будущее, мечту, новый мир и так далее.

Образное описание пылающих мечтой

Когда я начал описывать здесь существующие подвиды, возникла проблема нравственного порядка. Если описывать, начиная от низших слоев к высшим, то первым будет описан самый низкий слой, с самыми простыми качествами. И что же, выходит ― он самый главный? Если же описывать от высших к низшим, то получается ― мы ведем повествование в сторону упрощения. Поэтому я решил описать двумя потоками. Сначала ― образное описание: притчи о том, как джинн, раскаявшись в неправедной жизни ― постепенно развивается в пылающего мечтой все более высоких слоев. Естественно, в реальности это может произойти лишь за очень большое количество жизней (реинкарнаций), если не считать редких чудесных превращений. А потом будут описаны слои от высшего к низшему ― уже подробно и в терминах формальной логики.

Жил-был джинн

Жил-был джинн пьянства. Ему повезло: он жил на планете, где росли винные фрукты и солнце сияло, изливая потоки света на тенистые леса. Там, где глубоки овраги и темны тени в них ― в буреломах и в водной капели хоронился джинн в своем логове. Не знал джин недостатка и в страстях: на планете жило много людей, увлекавшихся виноделием. И джинн успевал всюду: он следовал за пьяницей, который шел по ночной дороге, там дорожная грязь тускло отливала желто-белым под сиянием двух лун. Он был на свадьбах, где довольные румяные лица весело сталкивают кубки, проговаривая тосты. Был он на смертном ложе, когда ветхие старцы испускали последнее дыхание, тогда джин жадно сгребал остатки страстей: и привычное желание выпить, и желание плясать под воротами трактира, и радость от ароматного пара, который поднимается над закуской в очаге.

Да и сам джинн был не промах: сплетал он свои сети, создавались все новые оттенки вкусов и страстей. Давно жил так джинн. Был он на редкость удачлив: долго еще не будет грозить ему смерть от старости, к тому же он был открыт синхронизациям. Никогда он не залеживался надолго в своем логове. Знал он ― сие в животное его обратить может. И еще более удачлив он был: дальние огни в небе, корабли-вихри, несущие силу бури ― миновали эту планету. Никогда планета не видела небесных огней, не видела она и науки мечты ― никогда не высаживались на эту планету пылающие сердцем!

Но постепенно джинн стал ощущать пустоту внутри себя, требующую заполнения. Рассуждал он сам в себе: я ― лесной хозяин, и страсть моя не плесневеет, я держу себя в форме и бодр ― что же со мной? Ходил он по полям и деревням, и досыта его душа расписывала узоры джиннов ― а люди после этого восторгались всем добрым, что родила земля, что видела душа в добром здравии. Джинн же в ослеплении думал, будто он творит мир…