Миры Артура Гордона Пима

Было около восьми вечера. Я написал пару писем после ужина и теперь бездельничал. На столе посреди комнаты лежали несколько журналов, ежемесячных и еженедельных, английских и американских, пара газет и две-три книги. В номер постучали, и, отворив дверь, я увидел в коридоре доктора Бейнбриджа. Он был в черном сюртуке а-ля принц Альберт, шелковом цилиндре и (поскольку к вечеру заметно посвежело) летнем пальто. Я приветствовал гостя, вероятно, чуть горячее, чем требовали правила приличия, если учесть, что до сих пор мы с ним обменялись лишь несколькими словами. Но, как уже говорилось выше, я часто видел молодого доктора из своих окон, и он был в городе почти таким же посторонним человеком, как я сам; и я приветствовал его столь сердечно, поскольку он вызывал у меня самые сердечные чувства. Я помог гостю снять пальто и сделал все возможное, чтобы он чувствовал себя уютно. Он был чуть выше среднего роста и довольно хрупкого телосложения; с белым, почти бледным лицом. Движения, манера выражаться и платье выдавали в нем истинного джентльмена – каковое качество я признал бы в нем, встреться он мне в моем клубе на родине или окажись в моей гостиной дома, с такой же готовностью, как здесь, в захудалой гостинице провинциального городка в штате Иллинойс. Когда мы уселись и завязали беседу, я с удивлением обнаружил в нем человека весьма культурного. Он держался со спокойной уверенностью, какую мы привыкли (и не без оснований) считать свойственной лишь людям, хорошо знакомым с жизнью столичных городов, причем вхожим в самые высокие круги общества. Ни в тот вечер, ни впоследствии доктор Бейнбридж не продемонстрировал сколько-либо глубоких познаний ни в каких областях, за исключением сферы своей профессиональной деятельности. Однако он имел хорошее образование, и его суждения показались мне весьма здравыми. Из статей на предмет истории округа, напечатанных в лежащих на столе газетах и журналах, я узнал, что в 1869 году он окончил какое-то учебное заведение в Пенсильвании, а в 1873-м стал выпускником медицинского факультета Колумбийского университета. Позже я узнал от самого Бейнбриджа, что с семи до одиннадцати лет он учился дома, под наставничеством сестры, которая на девять или десять лет старше него.

Я усадил гостя за стол напротив себя и сразу же завязал разговор на какую-то тему, представляющую интерес для местных жителей. Вероятно, многих своих знакомых, по-прежнему мне симпатичных, в девяти случаях из десяти я полюбил с первой нашей встречи. Уже после нескольких минут общения с доктором Бейнбриджем я понял, что первое мое суждение о нем не ошибочно и что сам я произвел на него равно благоприятное впечатление.