Миры двоедушия. Эхо голодного хаоса

Чего не скажешь об отце Литы — Роберте Голдсвампе — весьма интеллигентном человеке, гениальном хирурге, спасшем сотни жизней. В том числе и на благотворительных началах.

Представляете? Вместо того, чтобы прохлаждаться, попивая коктейли на личной яхте или собственном острове, он мог часами стоять у операционного стола, борясь за чьё-то будущее. И, в отличие от ненаглядной жёнушки, всегда был добросердечным и справедливым.

Ни разу не слышала грязи из его уст.

Нетипично для миллиардера, не так ли?

Имея огромное наследное состояние, дядя отличался удивительной близостью к народу и никогда не кичился богатством. Даже вещи предпочитал довольно скромные, классические.

Исключение — лишь его немаленькая коллекция редких, дорогих и ретро авто со всего мира.

* * *

Мы вновь поднялись на свой второй этаж и прямиком направились в танцевальную комнату с огромными зеркалами на стенах.

Нужно было добавить последние штрихи в придании себе «благородного» вида.

— Как же хочется уже поскорее закончить колледж, уехать отсюда подальше и начать новую, самостоятельную жизнь, — размышляла я вслух, расчёсывая высокий длиннющий хвост, неслабо спутавшийся за время экстренной уборки.

— Потерпи, Мируш. Домучаемся последний год и — свобода! — кузина забавно хмурилась, настойчиво приглаживая «пружинки» муссом. Они отказывались подчиняться после вчерашних приключений, а времени на мытьё головы совсем не оставалось. — Я от тебя не отстану, даже когда выйдешь из-под опеки, ты же в курсе? — толкнула она меня локтем.

— Кто бы тебя отпустил! Вместе навсегда! — прижала я её к плечу, обхватив за голову.

— А-ай, ну, писе-ец! Я только поправила эти дурацкие волосы, они и так торчат в разные стороны!

Хохоча, мы отстранившись друг от друга, наконец, завершая последние приготовления перед приездом «ревизорро».

* * *

Нам несказанно повезло родиться в один год, с той лишь разницей, что я — почти на три месяца младше.

Поэтому всю жизнь мы учились вместе, одновременно взрослели и переживали первую влюблённость и прыщи.

Эта девушка была для меня не только сестрой, но и самой близкой подругой. Знала обо мне всё.

Почти.

Кроме самой огромной тайны, которую я не могла ей поведать…

* * *

Вскоре шальной ветер проник в приоткрытую форточку, принёс из сада шорох шин о подъездную дорожку и приглушённые голоса.

Естественно, ярче всех выделялся скрипучий визг Жабы, судя по всему, недовольной работой водителя:

— Забыл, кто здесь главный?! Почему так долго открывал мне дверь?! Бестолочь! Взял это! Быстро! Немедленно-о-о-о!

Мои губы непроизвольно растянулись в отвращении.

— Дин-Дон!

Раздался снизу тревожный сигнал повышенной готовности.

— Помо-о-олимся!

Синхронно протянули мы с Литой, шутливо закатив глаза, и побрели навстречу судьбе…

* * *

«Королева», увешанная громоздкими рубинами, перетянутая бордовым корсетом, вальяжно вышагивала по гостиной, водила орлиным носом, прищурившись, и сканировала зорким взглядом каждый угол.

Чутью Мегеры можно позавидовать.

Место, где недавно покоилась чья-то рвота, ещё не высохло, а Змеюка уже подползала к пятну экстремально близко…

Мы ускорились, шустро переглянувшись.

— Мам, пап, я так соскучилась! — вскрикнула сестрёнка, спеша отвлечь родителей, и уверенно бросилась в их объятья.

Это сработало.

Недовольное выражение лица скрипучей Стервы вмиг сменилось на приветливое.

— Солнышко, — ага. Она и правда знает такие слова. — Иди сюда! — искренне обняла дочь.

Но та не задержалась надолго в рыхлом «плену» — торопливо переключилась на отца.

— Папу-уля! — смачно поцеловала Кудряшка мужскую, гладко выбритую щёку.

— Ай, моя хорошая, — крепче обнял дочь Роберт, стирая со скулы перламутровый блеск.

Жанетта ревностно нахмурилась, но проглотила желчь.

Лита, как я уже рассказывала ранее, единственная, на кого беспринципной Гадине не плевать. Все остальные для неё не имеют ценности и важности.

Наши же отношения с тётушкой покрыты тайной для элиты взаимной неприязнью. И явной для семьи.

* * *

Тогда, пять лет назад, после месячного тура в замок Носферату, я больше не боялась перечить лживой женщине, пытавшейся растоптать мою личность в зародыше.

Факт того, что волосы чудом отросли, ощутимо подкосил интриганку, разрушил убогие планы назначить меня больной и заработать бонусы в лицемерных кругах высшего общества.

И нехило напугал. Побудил усомниться в собственном здравомыслии.

Как по мне, всё и так очевидно.

Помню, я тогда ликовала и заговорщически нашёптывала Демонессе садовой утвари байки о пришельцах, якобы пропитавших стены моей палаты волшебным эликсиром, от паров которого всё и восстановилось.