Миры Филипа Фармера. Том 16. Дейра. Повести и рассказы

Да вот только когда Хмель полился свободно, всякий, кто испробовал из Священной бутылки, уже не обращал внимания на этих столпов общества. Они барахтались долго. Затем, сообразив, что рано или поздно их все равно захлестнет потоп, они порешили, что, пожалуй, будет лучше плыть по течению. Ведь раз все так делают, значит, так оно и надо.

Так вот, похлебав Хмеля в той мере, чтобы набраться смелости, но недостаточно, чтобы превратиться в обычных веселых, но махрудобоязненных наспинцев, они провозгласили себя пророками новой веры. И с тех пор, согласно их проповедям, никто, кроме них, не был достоин руководить поклонением Великому Быку. Разумеется, Шид-предсказатель погоды, Поливиносел и Аллегория на них наплевали, а посему были объявлены ложными божествами.

Смех один, не правда ли? Но так оно и было на самом деле. И до тех пор, пока Махруд — да будет его народ пьян во веки веков! — не взъярился. Устами Шида он объявил, что эти столпы общества — пророки-самозванцы, фальшивки. А в качестве наказания оделил их подарком, как до того Дюжину Дристучих Деток.

И сказал он им примерно следующее: «Вы говорили людям, что вы, и только вы обладаете по воле Истинно Быка Верным Словом. Ну что ж, пусть так и будет. Только этого Слова никто, кроме вас, не сможет понять. А теперь — бздынь!»

Но, увидав, как эти бедняги толпятся вокруг, пытаясь объясниться друг с другом и с людьми, как злобствуют, точно с перепою, или тоскуют, как с гнуснейшего похмелья, Махруд пожалел их. И сказал еще вот что: «Слушайте, я даю вам шанс. Я спрятал ключ от всех ваших неурядиц где-то здесь, в этой долине. Ищите. Если найдете — исцелены будете. И все станут вас понимать, понятно?»

Он дал им карту — одну на всех, заметь, — но этот полуодетый «Наполеон» тут же заграбастал ее и с тех пор так и хранит, пользуясь тем, что из всей банды его понять всего сложнее. С той самой поры он и руководит поисками ключа, который прекратит их словесный понос.

— Так они поэтому все взрывают и перекапывают? — спросил я изумленно.

— Да. Следуя карте, — смеясь, ответил мой собеседник.

Я поблагодарил его, зашел типу в треуголке за спину и заглянул через плечо. Карту испещряли длинные извилистые линии, от которых ответвлялись более короткие. Этим линиям он, видно, и следовал в своем руслотворчестве.

— Симнаглен бандарни? — обернулся он ко мне.

— Сам такой, — выдавил я и отошел.

— Это схема нервной системы человека, — прохрипел я Алисе. — Он сейчас идет по одной из ветвей блуждающего нерва.

— Блуждающего нерва? — пробормотала она. — В его блужданиях? Интересно, что бы это могло означать?

— Кажется, здесь мы имеем возможность понаблюдать муки рождения новой мифологии, — пояснил я, когда мы выбирались из котлована. — Прототип одного из здешних полубогов — герой популярного комикса. Другой воплощен в обличье, являющемся производным от его фамилии, — хотя оно вполне соответствует его похотливому и упрямому характеру. А главное божество, как мы видим, основало свой культ и одно из титулований на собственном мирском прозвище. Все это заставляет меня задуматься, на каком фундаменте строился пантеон древних и их мифы. Неужели все они первоначально были основаны на таких нелепых и невероятных чертах?

— Даниэль Темпер! — отрезала Алиса. — По вашим словам можно подумать, что вы верите в языческих богов и в то, что этот Махруд на самом деле является богом!

— Раньше я и сам бы весело посмеялся над этакой теорией, — ответил я. — Только вот как вы объясните все, что мы здесь увидели?

Дальше мы ползли в молчании. Наверху я обернулся, чтобы еще разок взглянуть на болтологов — предметный урок, преподанный Махрудом. Они копали столь же энергично, как и раньше, не обращая внимания на препохабные замечания зевак. Самое смешное, подумал я, что люди так и не уяснили, что болтологи являются более чем просто сектой придурков, — они символ того, чем должны сделаться праздные зрители, чтобы выйти за пределы своего нынешнего беззаботного и счастливого, но лишенного всяческой перспективы положения.

Ясно, как уши на голове осло-бога, судьба этих яростно копающих наследников Вавилона напоминала всем и каждому: «Ищите потерянный ключ в самих себе».

Этот совет, вероятно, первым изрек первый философ среди пещерных людей.

Я заметил блеск чего-то металлического, почти полностью погребенного под грязью склона, и, вернувшись, подобрал предмет. Это была серебряная отвертка с длинной рукояткой.

Если бы я не знал своего старого профессора, ни за что бы не догадался, к чему тут отвертка. На лекциях он буквально бомбардировал нас своими эксцентричными объяснениями. Я сразу понял, что держу в руках еще одну из его серьезных шуток — предмет, коему суждено занять надлежащее место в списке мифов, возникающих в этой Олимпийской долине.

Есть легенды о ящике Пандоры, кувшине Филемона и Бавкиды, голове Медузы, подаренном глазе Одина. А чем хуже Серебряная отвертка?

Алисе пришлось все растолковывать.