Миры Гарри Гаррисона. Том 16

— Ну да, ты же знаешь, какие у нас командиры. Вечно все переигрывают, с их-то крошечными умишками. Но вполне вероятно.

— Йип! — йипнул Билл. — Что ты делаешь с моим ухом?

— Прикрепляю к нему транслятор на случай встречи с цурихианами. Надо же тебе как-то с ними общаться.

— Цурис! Место, откуда никто не возвращается!

— А ты быстро соображаешь. То-то и оно, приятель. Твое исчезновение послужит поводом для вторжения.

— Мне это не нравится.

— А тебя никто и не спрашивает. Исполняй приказы и заткнись.

— Я отказываюсь! Отмените приказ!

— Заткнись! — Полицейские затолкали Билла в корабль и пристегнули ремнями к креслу, обтянутому красивым материалом и очень удобному. Однако Биллу было не до восторгов. Он раскрыл рот, чтобы закричать, но тут ему в горло хлынула струя какого-то напитка. Он поперхнулся, но сумел проглотить, и выдохнул:

— Что… Что это такое?

— «Апатия-24» с двойной порцией экстаз-трикарбоната. Крепость сто пятнадцать оборотов. — Билл снова приложился к бутылке; полицейский кивнул: — Распробовал? Бутылку можешь оставить себе.

Напиток и впрямь оказался замечательным — настолько, что Билл и не заметил, когда ушли полицейские и закрылся люк. Должно быть, корабль стартовал, потому что, посмотрев на экран, Герой Галактики увидел, что находится в космосе. Кругом звезды и тому подобное. А внизу — нечто похожее на планету. Допивая бутылку, Билл восхищался бурями, что бушевали на ее поверхности. Зловещие молнии распарывали багрово-черные тучи, в динамике трещали статические разряды.

Динамик? Билл принялся крутить ручки. Наконец послышался чей-то голос, который звучал вполне отчетливо, но произносил что-то невразумительное:

— Нет шлептать в моя не мой величина галош.

Билл ухмыльнулся и хотел было щелкнуть переключателем, когда у него над ухом что-то зажужжало. Он быстро моргнул — и вспомнил, что ему прикрепили транслятор.

— Что они говорят?

— Минутку, — брюзгливо отозвался транслятор. — Все, кажется, расшифровал. Говорят на цурихианском. Вопрос в том, на каком диалекте — верхнегарпейском или сомсловишском.

— Какая разница? — пробормотал Билл, вытрясая из бутылки последние капли метаболической отравы.

— Интересная проблема для лингвистического анализа, — объяснил транслятор. — На первом диалекте фраза означает: «Пожалуйста, не бросайте яичную скорлупу на траву».

— А на втором? — спросил Билл, изображая интерес.

— «Чешите колени в степях».

— И так, и так белиберда.

— Весьма разумное заключение, — согласился транслятор.

Ладно, пускай говорят что хотят, потом разберемся. Внимание Билла привлекло зрелище, которое открывалось внизу. Через прозрачный корпус корабля он разглядел на поверхности Цуриса громадные и яркие цветы.

— Шш… Шикарно, — проговорил он, чувствуя, что не отказался бы от еще одной бутылки.

— Ты не собираешься менять курс? — спросил транслятор.

— Зачем? Посмотри, какие прелестные цветочки.

— Цветочки? Бедная моя кремниевая задница! — энергично высказался транслятор. — Это же ракетные шлейфы! По нам стреляют!

Билл мгновенно протрезвел и весь покрылся холодным потом. По нему стреляют? Внезапно он вспомнил о своем задании. Кораблик неожиданно содрогнулся.

— Авария! Авария! — надрывался транслятор. Звездолет клюнул носом, зарыскал из стороны в сторону, вошел в штопор — словом, начал вытворять все то, что вытворяют подбитые корабли. Билл попытался ухватиться за поручень, промахнулся — он все же протрезвел не окончательно — и ударился головой. Потеряв сознание, он погрузился во тьму, что было не так уж плохо, учитывая то, что случилось следом.

Корабль Билла развалился при столкновении с атомной торпедой.

— Гравишют, — пробормотал Билл, кое-как придя в себя. — Великолепно.

Он опускался сквозь туман, который на деле, естественно, представлял собой облачный покров Цуриса, становящийся особенно плотным, когда кто-то пытается сфотографировать поверхность планеты. Посмотрев вниз, Билл увидел, что земля приближается очень быстро. Но ведь он летит на гравишюте? Где тут ручки управления?

Кляня все на свете, Билл зашарил вокруг себя, но, прежде чем ему удалось нащупать ручки, земля будто прыгнула навстречу и хорошенько огрела по голове, так что Герой Галактики снова окунулся в благословенную обморочную тьму.

Глава 5

Билл неохотно пришел в себя и обнаружил, что плавает в тепленькой питательной жидкости. Плотность жидкости была отрегулирована таким образом, что голова Билла постоянно оставалась на поверхности, и ему не приходилось прилагать к тому ни малейших усилий. Чудесно. Над головой сверкали разноцветные лампы. Билл моргнул. Их сверкание напомнило Герою Галактики фестиваль дефлорации, организованный фундаменталистами-зороастрийцами в день зимнего солнцеворота — дома, на Фигеринадоне. Неверующие называют этот праздник Рождеством. На глаза Билла навернулись слезы, сбежали по носу и упали в питательную жидкость.