Миры И.А. Ильфа и Е.П. Петрова. Очерки вербализованной повседневности

Государственная контора «Рога и копыта» открыта великим комбинатором, и он дал руководящие указания: «Следствие по делу Корейко, — говорил Остап, — может поглотить много времени. Сколько — знает один бог. А так как бога нет, то никто не знает. Ужасное положение! Может быть, год, а может быть, и месяц. Во всяком случае, нам нужна легальность. Нужно смешаться с бодрой массой служащих. Все это дает контора. Меня давно влечет к административной деятельности. В душе я бюрократ и головотяп». Попутно отметив, что Бендер уместно сослался на чрезвычайную антирелигиозную кампанию, связанную с аграрными преобразованиями, необходимо выделить лапидарную остаповскую формулу «бюрократ и головотяп», обозначающую человека с наклонностью «к административной деятельности»: как уже говорилось, в «Головокружении от успехов» Сталина критиковались «головотяпские упражнения» тех администраторов-бюрократов, которые искажают партийную политику.

Параллельно с магистральной борьбой против подпольного миллионера Бендер в главе «Блудный сын возвращается домой» поборает католических священников, которые «уловили душу Адама Козлевича». Во время публичного диспута с ксендзами «любопытные» советуют великому комбинатору: «Ты им про римского папу скажи, про крестовый поход!» Остап послушал совета, но удалился в историю папства, а комментатор справедливо указал, что совет был вызван актуальными событиями: «Папа Пий XI в 1930 призвал к “крестовому походу” против большевиков, обвиняя их в преступлениях против человечности и гонениях на церковь»[331] (имеется в виду послание папы — идейного врага коммунизма — от 2 февраля 1930 года кардиналу Базил ио Помнили с призывом организовать молебны и другие акции протеста против преследования христиан в СССР). В полном согласии с «любопытствующими» Сталин среди «факторов, угрожающих международному положению СССР» — наряду с захватом КВЖД, вредителями и т. д., напомнил о «“походе” клерикалов во главе с папой против СССР».

Бендер между тем близок к победе, компрометирующие материалы подобраны, криминальное «жизнеописание» Корейко закончено — время торжествовать. Глава так и называется «Командор танцует танго». «Для Остапа уже не было сомнений. В игре наступил перелом. Все неясное стало ясным. Множество людей с веревочными усиками и королевскими бородами, с которыми пришлось сшибиться Остапу и которые оставили след в желтой папке с ботиночными тесемками, внезапно посыпались в сторону, и на передний план, круша всех и вся, выдвинулось белоглазое ветчинное рыло с пшеничными бровями и глубокими ефрейторскими складками на щеках».

«Перелом», происшедший в личной кампании великого комбинатора, содержит аллюзию и на знаменитое сталинское сочинение «Год великого перелома» (1929), и на зачин политического отчета: «Товарищи! Со времени XV съезда прошло 2 ½ года. Период времени, кажется, не очень большой. А между тем за это время произошли серьезнейшие изменения в жизни народов и государств. Если охарактеризовать в двух словах истекший период, его можно было бы назвать периодом переломным.

Он был переломным не только для нас, для СССР, но и для капиталистических стран всего мира. Но между этими двумя переломами существует коренная разница. В то время, как перелом этот означал для СССР поворот в сторону нового, более серьезного экономического подъема, для капиталистических стран перелом означал поворот к экономическому упадку».

Глава, названная девизом Бендера «Командовать парадом буду я», содержит изображение великой баталии комбинаторов. Остап предъявляет папку. «Корейко склонился над столом и прочел на папке: “Дело Александра Ивановича Корейко. Начато 25 июня 1930 г. Окончено 10 августа 1930 г.”».

10 августа — снова символическая дата, не политическая, но также газетная, хотя и шутливая. На первой полосе «Правды», вышедшей в этот день, была помещена статья-дешифратор: ее содержание — экономическая борьба США с СССР — нерелевантна для содержания романа, но зато ее заголовок релевантен для развития сюжета: «Нужна полная ясность». Равным образом и «перелом» в борьбе Бендера с Корейко заключался в том, что «все неясное стало ясным».

Подпольный миллионер в поединке был сломлен, но чудом спасся, но затем неосторожно открывает Зосе Синицкой, что теперь он — на Турксибе. Великий комбинатор устремился в погоню, вначале со свитой, а в 3-й части — уже один.

В 3-й части Ильф и Петров возобновили игру с поэтикой времени. События снова презентируются с очевидным хронологическим сдвигом. С одной стороны, действие происходит в свете решений XVI съезда, с другой — открытие Турксиба состоялось не в августе-сентябре, а в апреле-мае 1930 года[332]. О чем соавторы не могли не знать вдобавок постольку, поскольку в качестве журналистов присутствовали на этом событии и в путевом очерке «Осторожно! Овеяно веками!» своевременно поделились впечатлениями — в № 6 журнала «30 дней» за 1930 год.