Mischling. Чужекровка

Тут я заспорила, потому как она не знала Перль, не знала, что я обязана жизнью моей сестре, но девушка-мстительница вовсе не собиралась разводить дискуссии; ее больше заботило содержимое ящиков стола и буфета, которое сейчас перекочевывало к ней в заплечный мешок. Все мясо, весь сыр и хлеб. Стоя прямо над трупом, девушка достала пачку сигарет и дала напарнику прикурить. Между ними метались искорки чувства, приятного и на удивление невинного: казалось, они напрочь забыли, что у ног лежит труп, но в какой-то момент девушка захлопотала, пытаясь оттереть запятнавшие нагрудный карман Генриха капли крови, яркие, как бутоньерка. Кончики тонких пальцев на миг помедлили, а Генрих с довольным видом вернулся к столу и подмигнул.

Он поел еще немного, деликатно пережевывая пищу, и посмотрел на нас с Феликсом. Нам не пришлось предъявлять свои номера – он прекрасно понимал, кто мы такие.

– Как собираетесь распорядиться своей свободой, молодежь? Какие у вас планы?

Он протянул Феликсу раскуренную сигарету и кивком предложил затянуться.

– Как любил приговаривать мой отец-раввин… – начал Феликс, пытаясь затянуться и не раскашляться, – он любил приговаривать: мертвые умирают, чтоб живые дальше жили. Я только сегодня понял смысл его слов. Думаю, в первую очередь они относятся к нашим мучителям.

Генрих одобрительно взглянул на Феликса и поднял стакан в знак единодушия. У Феликса был такой вид, будто он встретил своего героя. Могу сказать, что я и сама испытывала то же чувство. Меня так и тянуло поделиться с мстителями своей тайной: сказать, что я благодарна им за мое спасение, но нужды в этом не было. Если кто и рисковал жизнью, так это Феликс. Но в воздухе уже витали планы на будущее.

– Полагаю, мучителей у вас было изрядно, – проговорил Генрих. – Не слишком ли вы замахнулись: отомстить им всем?

– Нам нужен лишь один, – ответил Феликс. – Йозеф Менгеле…

– Малы еще убивать, – перебила девушка.

– У меня на глазах живьем вскрывали моего брата, – огрызнулся Феликс.

– Оно вас уничтожит. Я имею в виду убийство. Посмотри на нас. Мы – конченые люди.

Я хотела опровергнуть ее утверждение, сказать, что по ним этого никогда не скажешь. Наоборот, от них исходит свет, какого я не видела с довоенной поры. Но Феликс не унимался, как будто испрашивал у них благословение нашей миссии.

– Мы с братом – близнецы. Когда нож вонзился в его тело, он вонзился и в меня.

– Силенок у вас маловато, – фыркнула Фритци.

– Этот нож вонзается в меня каждый день, – не успокаивался Феликс. – И я покуда жив.

Генрих и Фритци переглянулись. Вы не удивитесь, если я скажу, что между ними каждая возникшая пауза заполнялась любовью?

– Лады, – изрек наконец Генрих. – Никто не имеет права препятствовать намерениям свободного человека.

Так началось наше обучение. Целый час Генрих инструктировал нас, как правильно стрелять из револьвера. В качестве первой мишени я выбрала пятерку фарфоровых ангелочков на каминной полке. Даже ангелы не избежали моего гнева: они годами безучастно смотрели на гибель детей. Первый ангелок послушно взлетел в воздух. Потом курок взвел Феликс. Ангелочки один за другим отправлялись в небытие. Прикончив по две фигурки, мы повернулись лицом друг к другу: каждый боролся с искушением взять на себя последний выстрел. Трудно поверить, но эта пальба вовсе не казалась нам варварством.

– Он твой, – сказали мы одновременно.

Мстителей поразила наша вежливость.

– Хватит вам, заканчивайте! – дружно прокричали они.

Феликса не пришлось просить дважды: он с большим удовольствием прицелился в последнюю статуэтку, и когда ее разнесла пуля, наши новые знакомые закинули свои мешки за плечи.

Нам, конечно же, хотелось, чтобы фигурки не кончались, чтобы мы могли стрелять по ним вечно, чтобы наши новые знакомые остались с нами и увидели показательную казнь безделушек. Но парень с девушкой определенно решили идти своим путем.

Чтобы нас приободрить, они помогли нам вооружиться посолиднее и заговорили с нами как с равными. Пусть нехотя, но Фритци позволила нам оставить себе револьвер. Генрих протянул мне снятый со стены тесак.

– Тяжеловат, – заметил он.

– Управимся, – заверил его Феликс и подскочил ко мне.

Проверив заточку кончиком пальца, он, недолго думая, выхватил у меня из рук холодное оружие:

– Этот тесак забудет все, что успел сотворить. Я отправлю его в новый путь – в сердце Менгеле. А если не в сердце, то в живот, а не в живот, так в спину.