Миша-Мишутка Романов

Но, ознакомившись с возможностями нового оружия — новых мин Уайтхеда, ракет и автоматов я поставил себе задачу захватить остров.

Михаил, ознакомившись с планом, сразу поинтересовался — где я возьму столько моряков.

В Николаевске-на-Амуре, отрапортовал я, они ещё меня не признают, хмуро ответил царевич.

Но всё же я его уломал — многие мои однокашники служили там, и я справедливо рассчитывал, что накрутить хвост бриттам захотят многие.

Мне понравилась идея царя вооружать автоматами в основном молодёжь — я решил, что последую ей.

В целом всё прошло, как задумывалось. В Николаевске не пришлось применять даже ракеты.

Захватили батареи. На рейде взяли пять судов, утром два из них — английское и французское потопили вместе с экипажами. После этого инцидента всем стала понятна серьёзность моих последующих предложений.

В городе погибло только человек десять. В том числе командир порта и начальник морского училища — к моему большому сожалению моему бывший однокашник отказался сотрудничать.

К следующему вечеру отобрал триста добровольцев — желающих было больше, после этого мы отдали швартовые. Остальные добровольцы остались следить за порядком в городе — костяк сил обороны составили двадцать жандармов автоматчиков.

Порт был важен, и я оставил так же для укрепления четыре направляющих и сотню ракет. На назначенных мной новых командиров я полагался. К Гонконгу мы подошли через неделю. Медлительность объяснялась тем, что я выжидал подходящего момента. Захватил рыбацкую лодку — те подтвердили, много железных лодок отплыли недавно в сторону Пекина.

Дальнейшее было делом непростым, но и не особо трудным.

С рассветом вошли с рыбаком-лоцманом в гавань. Идущие впереди малые суда двумя минами атаковали броненосец, затем мы дали залп, потом следующий. Ударили другим бортом — железное оперение у ракет было особенным — с подкруткой.

За нами в гавань вошли суда с десантом. Весь день наш "Царьград" простоял посреди бухты, но стрелять уже более не пришлось.

Следующие два дня — отослав добычу в Николаевск, мы крепили к английским катерам и китайским джонкам трубы с новейшими минами Уайтхеда, сделанными в Иркутской слободе.

Нам очень повезло, что все кроме одного ремонтирующегося броненосца ушли на Пекин. Два полных бортовых залпа в начале потребовал именно он.

И вот четыре наших корабля ведя, каждый на буксире по пять судёнышек, отправились, чтобы вернуться со щитом или на щите.

К объектам мы подошли вовремя — ночные атаки — мои любимые. В предыдущий вечер хорошо поработали шпионы царя — в заранее условленном месте выехало десять конных монголов в казацкой форме — передали на подошедший баркас пакет.

Да составлял, безусловно, моряк. Местоположение броненосцев — сведения сегодняшние.

На следующее утро я хоронил пятьдесят гардемаринов — добровольцев из экипажей катеров. Но своё дело они сделали.

Все броненосцы были на дне — а остальные просто не успевали пробить нашу лёгкую броню — утром отправились следом.

Вернулась только одна джонка с пустыми минными трубами и седыми юнцами. По юрким корабликам после первых удачных атак стреляли все — с берега и кораблей. Погибли все кроме этих трёх старших из Морского училища.

Нам повезло. Англичане оказались костной наших бюрократов с их круглыми кораблями. Уже четыре года прошло с последней турецкой войны, когда я использовал эту же тактику. Ни какого охранения из лодок — как у турок я у них не наблюдал.

Одно могу сказать точно — больше пленных мы в ту кампанию не брали.

Молодой человек перехлестнул очередную страницу. Что-то новое — до этого подчерки были разные, но листы одного размера — теперь пошли вразброс.

Он отвлёкся перед дальнейшим чтением — выпил воды из фляжки и съел плитку армейского рациона. Неброская драпировка скрывала биотуалет старой модели.

Начал читать дальше — "Воспоминания противников и колеблющихся" было написано сверху следующего листа.

Глава 26

Территория Российской Империи.

Земля. Гонконг-Пекин-Иркутск.

01.1882- 05.1882

Сидя в своём замке на окраине Парижа я лениво смотрю на пламя в камине. Огонь.

Именно он определял моё бытие долгие годы. Сначала он вёл маленького Серджи, затем нетерпеливого самоуверенного юношу, затем толкал лейтенанта Де Бержалона к богатству, он же сделал его предателем в глазах близких.

Надо рассказать вам о моей родне. Мой прадед сбежал от французской революции, через Ламанш, потеряв своё имение. В отличие от многих других он не стал клянчить деньги у дальних английских родственников, а, распродав то что, успел захватить перед бегством, купил табачную лавку в бойком месте.

После смещения Бони уже мой дед полный юношеских грёз вернулся, но застав на родном гнезде пепелище и вырубленные виноградники, решил вернуться и остепениться. Моему отцу досталось уже пять магазинов и параходик, но он в отличие от деда и прадеда оказался излишне плодовит и я был лишь четвёртым сыном.

Поэтому мне досталась служба на флоте.

С детства я слушал сказка не просто о богатстве, а о чрезвычайной древности нашего рода — представляющие далёких предков чуть ли не королями.