Мишень

Поначалу ее охватил панический ужас, когда спасительный срез спирального коридора вдруг начал стремительно удаляться вместе с цилиндрической, тупоносой громадой «Антея». Эллис на миг показалось, что фал сейчас оборвется, и она навсегда станет добычей прожорливой Бездны, которая расплескалась вокруг, подавляя психику своей бесконечностью. Багровый, пылающий шар звезды несколько раз проплыл в поле ее зрения, но это хаотичное, паническое вращение длилось не больше нескольких секунд почти тотчас сработал микропроцессор ее скафандра, и за спиной Эллис включился реактивный ранцевый двигатель. Несколько коротких сполохов остановили вращение ее тела, а затем мощный, рассчитанный компьютером скафандра импульс толкнул ее через провал пустоты к обезображенному ангару «Антея», где, накренясь, застыл посадочный модуль.

Когда магнитные подошвы скафандра наконец коснулись опаленного пола ангара, Эллис казалось, что она прожила целую жизнь, болтаясь в тошнотворной, пугающей бездне открытого космического пространства.

Но ее отчаянный прыжок был вознагражден — один из трех расположенных в днище посадочного модуля аварийных люков практически не пострадал, и она без особых усилий сумела открыть его и попасть на борт спускаемого аппарата.

Здесь было тесно, темно и тихо. Включив фонари гермошлема, Эллис отрегулировала фокусировку и, отсоединив фал, который тонкой нитью протянулся от черного провала изуродованной кормы к взломанному ангару, прошла по короткому коридору в рубку управления посадочным модулем.

Ее измученное сердце радостно дрогнуло, когда она увидела на темном пульте управления две изумрудные искры работающего резерва. Накопители модуля были полны. Он ждал своего часа, и вот этот час настал.

— ЭКаМ, модуль включен в бортовую сеть? — спросила Эллис, активируя пульт.

— Да, Эллис. Если ты прикажешь его компьютеру переключить питание на «Антей», то я получу необходимую энергию. Позже можно будет развернуть секции солнечных батарей, расположенных на обшивке «Антея», — обнадежил ее голос. — Мне нужен лишь первичный запас энергии для запуска основных систем корабля. Потом эти затраты будут восполнены.

— Сейчас ты получишь энергию, ЭКаМ… — пообещала она, нажимая затянутыми в гермопластик пальцами соответствующие сенсоры на пульте управления модулем.

— Эллис? — вторгся в ее сознание осторожный голос ЭКаМа.

— Да? — отозвалась она. — Я слушаю.

— Я нашел почти все звездные ориентиры. Положение звезд сильно изменилось. Но экстраполяция позволила опознать их.

— И что?! — Эллис напряглась. — Говори, ЭКаМ! — потребовала она.

— «Антей» находится в границах Солнечной системы, — доверительно сообщил голос. — Этот красный гигант, что висит за кормой, эволюционировавшее Солнце. Сейчас я наблюдаю Венеру и Землю, которые изменили свои орбиты. Меркурия больше нет. Его орбиту поглотила фотосфера Солнца… — Монотонный глас бортового кибермозга вдруг отдалился, словно уши Эллис заложило ватой…

Сказать, что это сообщение потрясло ее, — значит, не сказать ничего. Некоторое время она не могла ни говорить, ни дышать, словно ее парализовало.

Наконец Эллис медленно подняла голову в гермошлеме и, почему-то глядя в потолок модуля, спросила дрожащим, упавшим голосом:

— ЭКаМ, сколько же прошло времени?!

— По моим подсчетам, сделанным на основе изменения рисунка созвездий, — чуть больше трех миллиардов лет, — бесстрастно ответил он.

* * *

Ходовая рубка тонула в полумраке.

На пультах управления лениво перемигивались контрольные огни, складываясь в привычные геометрические узоры. Эллис сидела, облокотившись о наклонную навигационную панель, и задумчиво смотрела в расплескавшуюся на обзорном экране звездную бездну.

За два месяца, что прошли с момента ее пробуждения, многое изменилось как внутри корабля, так и в душе самой Эллис Хойланд.

Она уже оправилась от физического недомогания после долгого низкотемпературного сна, но ее лицо, вопреки хорошему самочувствию, еще больше похудело и осунулось, а под глазами залегли синеватые тени.

Слишком много ей пришлось понять и пережить за столь короткий срок. Она видела такое, что впору было сойти с ума…

Эти ирреальные, фантасмагорические картины постоянно присутствовали и на экранах, и в ее душе, создавая некий психологический прессинг, живо напоминая о том, сколь далеко и безвозвратно прошлое, в котором она когда-то жила.

Меркурий, пылающим болидом чертивший свою орбиту внутри красноватой фотосферы распухшего Солнца, год за годом сгорая в ядерном горниле… Венера, обреченная вскоре разделить его участь, плыла темно-вишневым, раскаленным шаром, окруженная щупальцами плазменных вихрей, на фоне более светлого багрянца, в который окрасился огромный диск постаревшего Солнца… — обе эти картины производили на Эллис сильное, гнетущее впечатление.