Мишн-Флэтс

— Расскажи мне, чем ты займешься, когда уедешь отсюда.

— Пойду домой. А утром должен быть на собрании в Портленде.

Она снова устало помотала голова, страдалица Дайан.

— Я имею виду, не когда от меня уйдешь, а когда сделаешь ноги из нашего сраного городка.

— Ах, ты про это… Понятия не имею. Вероятно, пойду учиться. Или просто поищу приключений в других краях.

— Ага. В Праге.

— Если хочешь, можешь приехать ко мне в Прагу. Тебя здесь ничего не держит.

— В Праге я никого не знаю. — Она провела рукой по бедру, словно аккуратно поправляла невидимую юбку. Жест, чтобы заполнить паузу. Тщательно поправив невидимую юбку, она сказала: — Я думала, ты будешь профессором. Разве не для того ты столько учился? Профессор английского или еще чего-то там?

— Истории.

— Для профессора истории у тебя подходящее имя. Профессор Бенджамин Трумэн. Звучит очень интеллектуально.

— Вряд ли это случится.

— Случится, я знаю.

— В университете я недоучился. Чтобы стать профессором, нужны годы и годы.

— Тебя послушать, так ты провалился на экзаменах. Тебя просто отозвали домой. Это совсем другое дело. Ты вернулся, чтобы помочь больной матери. А теперь она умерла — и тебе нет никакого резона здесь оставаться. Никакого смысла. Ты должен вернуться в университет. Там твое место. Вступишь в тамошний шахматный клуб или какой-нибудь важный студенческий комитет… — Она сделала несколько затяжек в молчании. Потом вдруг оторвалась от созерцания холмов и резко повернулась ко мне — словно приняла какое-то решение. — Нет, тебе надо в Прагу. Я прикопила немного на черный день — если тебя удерживает только нехватка денег, то бери — и езжай.

— Нет, Дайан, дело не в деньгах.

— Тогда валяй, в путь. Сперва в Прагу, потом обратно в университет. Ты знаешь, наши ребята — Бобби, Джимми и даже Фил — все смотрят на тебя с надеждой и уважением. Они хотят, чтобы у тебя все получилось, чтобы ты осуществил те бредовые планы, про которые ты столько распинаешься.

Я молчал.

— Они будут счастливы, если ты где-нибудь чего-нибудь добьешься. Даже просто знать, что Бен где-то там и ему хорошо, — уже одно это окрыляет. Это для ребят очень важно.

— А для тебя, Дайан? Неужели ты только обрадуешься, если я уеду?

— Как-нибудь переживу твой отъезд. После будет новый шериф. Дай Бог — молоденький. Может, я и с ним буду спать — просто ради удовольствия, как с тобой. Может, он будет не такой пуританин, как ты.

— Могут нанять женщину. Сейчас это обычное дело.

— Ну вот, только этого мне не хватало для полного счастья!

Какое-то время мы молчали.

— Наверное, нам пора завязывать с этим, Бен, — сказала Дайан, кивнув в сторону постели. — Потихоньку становится ясно, что нам и начинать не стоило. — Энергичным щелчком она выбросила окурок за окно. — У каждого из нас свой путь.

5

Понедельник, 13 октября, 10 часов утра.

Мы собрались в офисе главного прокурора штата. Это в Портленде — от Версаля два часа на автомобиле.

Присутствовало человек двадцать — двадцать пять. Меньше никак нельзя, если расследование убийства организовано по всем законам театрального искусства.

В глубине просторной комнаты — так сказать, на авансцене — красовался мрачный коротышка, детектив из бостонского отдела по расследованию убийств Эдмунд Керт.

Он стоял хоть и на самом видном месте, но чуть в стороне, ближе к окну, и наблюдал, как рассаживаются задействованные в операции сотрудники.

Керт имел уже знакомый мне насупленно-злодейский вид — словно он вот-вот, просто для острастки, вломит кому-нибудь между глаз.

Присутствовали в основном полицейские чины двух сопредельных штатов — Мэна и Массачусетса. Ребята как на подбор — здоровяки с дружелюбной ухмылкой от уха до уха.

Были и два прокурора из главной прокуратуры штата Мэн.

В последний уик-энд почти все собравшиеся вкалывали почище чем в будни, поэтому вид у большинства был несколько потрепанный.

Серые, осунувшиеся лица.

Только Крейвиш был как огурчик — с обычной телеулыбкой, он картинно стоял в сторонке.

Я присел на стул в последнем ряду — с легким ощущением, что пришел подглядывать через замочную скважину.

То, что меня допустили на это собрание, не более чем вежливый жест по отношению к «местным кадрам». Тут я никаких иллюзий не питал.

Мне надо лишь «отметиться» на встрече, посидеть-послушать — и домой. Поскольку я был приглашен только «для мебели», то я даже полицейскую форму не потрудился надеть, а нацепил джинсы и свитер. (Говоря по совести, я нарядился так свободно не только потому, что ощущал себя пятым колесом в телеге этого расследования, — я стеснялся дурацкой версальской полицейской формы: ржавого цвета сорочка, коричневые брюки в ржавую полоску и совершенно идиотская шляпа, как у лесных пожарных. Отец этой шляпой гордился. Я же считал ее самой дебильной приметой версальского копа — какой нормальный человек может испытывать уважение к полицейскому в подобном клоунском колпаке!)