Мисс Бирма

Они вновь прятались на озере, и посреди ночи Луиза проснулась, зажгла спиртовку и увидела, что Линтон не спит, смотрит вверх, на полог москитной сетки. Она не решилась ни о чем его спросить, почувствовала, что тем самым вторгнется на территорию, куда ей нет доступа, границы которой следует уважать. В тесноте их озерного жилища, в их близости было нетрудно забыть о той неизведанной бескрайности пространства, что лежит между ними. Но вопрос, который не давал Линтону уснуть, все-таки возник в ее полусонном разуме, пусть полностью она осознала его только утром. И Луизе показалось, что ответ на него можно получить после ответа на просьбу – научить ее стрелять из пистолета, который он намерен сдать.

Боец Линтона, бывший по совместительству и его поваром, по имени Санни, обходительный человек чуть помоложе своего командира, – Луиза смутно помнила его со времен Билина – приготовил в то утро блинчики и кофе с молоком, которые ждали их на берегу. Небо всю ночь набухало влагой и перед рассветом лопнуло и излилось до последней капли, так что можно было устроиться у самой воды и неспешно лакомиться стряпней Санни.

Но после слов Луизы Линтон отставил чашку и с любопытством заглянул в глаза жены.

– Научить тебя стрелять? – переспросил он. Удивительно, как интонация переместила акцент с ее неистового стремления на ее очевидную неспособность следовать инструкциям.

Взгляд Линтона устремился к границе сада, где в сотне футов от них на верхушке бананового дерева почесывалась пушистая обезьянка размером с маленькую собачку.

– Если попадешь в нее, – показал он на бедное создание, – отдам тебе все свои деньги.

– Ты уже и так обязан отдать мне все деньги, по закону, – возразила Луиза. – И, кроме того, они ничего не будут стоить, если Не Вин осуществит свой план.

Последнее время ходили слухи, что Не Вин намерен провести девальвацию, якобы для борьбы с черным рынком валюты, но, вероятнее, для контроля за распределением денег, которые он собирался продолжать печатать.

– Тогда я отдам тебе все что пожелаешь. – Глаза Линтона блеснули.

– Это, скорее, взаимное удовольствие, чем подарок.

– Иными словами, ты считаешь, что не сможешь попасть?

– Я не собираюсь убивать ее, только чтобы доказать свою правоту.

– Так я и думал, – самодовольно произнес он.

– Дай мне пистолет, – потребовала она.

Надменно и в то же время с едва скрываемым восторгом он вытянул пистолет из кобуры, вручил ей:

– Прошу. Он на предохранителе, извини. Постарайся не пристрелить меня.

И с таким видом, что ей немедленно захотелось пристрелить его, Линтон откинулся назад, оперся на локти и вздохнул, изображая непринужденность.

– Если я собью банановую гроздь на дереве справа… – начала Луиза, вставая на ноги, вглядываясь в сад и стараясь не задеть спусковой крючок на этой капризной штуковине в ее руках.

– Да?

– Ты обязан будешь хранить мне верность до конца своих дней.

– Я уже обязан делать это по закону, – ухмыльнулся он.

– С каких это пор закон имеет для тебя значение?

– Это как раз моя точка зрения.

Она раздраженно фыркнула и, повернувшись к банановому дереву, сосредоточилась на ярких зеленых гроздьях. Или, вернее, она сконцентрировала свою досаду на неповинных бананах, а затем на стебле, удерживающем их; досаду, что женщину считают неспособной к подобным действиям; досаду из-за того, что о делах Линтона она знает не больше, чем в тот день, когда он снова объявился в ее жизни.

Ей даже не пришлось особо целиться. Пошатнувшись от сильной отдачи, Луиза увидела, как гроздь бананов рухнула на землю, стайка птиц вспорхнула в поисках укрытия, а бедная мартышка отскочила в тень деревьев.

– Черт побери, – расслышала Луиза сквозь звон в ушах. – Полагаю, теперь ты считаешь себя чемпионом.

Она опустилась рядом с ним, стараясь не дрожать.

– Я считаю себя снайпером.

Опасливо, под бешеный стук сердца, Луиза протянула ему пистолет. И подумала, что замуж за этого человека стоило выйти хотя бы потому, что у него достаточно силы и уверенности в себе, чтобы расстаться с оружием и вести переговоры о мире.

– Ты действительно собираешься разоружиться ради переговоров? Или это формальность и у тебя тайники с оружием по всей стране?

Линтон и вообразить не мог, насколько обнаженной, беззащитной она чувствовала себя, признаваясь ему, что знает о том, что у него есть от нее секреты. Он не догадывался, что так Луиза просила место рядом с ним – в политическом смысле. Точно так же он не мог представить, что его отказ пустить ее в свой тайный мир она воспримет, может, и не как объявление войны, но как тупик в их отношениях.

Или все же та близость, то родство душ, которое объединяло их, позволило Линтону расслышать все то, что крылось за ее вопросом?

– Доверься мне, – отрезал он, сунул пистолет в кобуру и повернулся к банановому дереву.

Увидел ли он там что-то или Луизе просто почудилось, что, срезав выстрелом банановую гроздь, она повредила нечто хрупкое в этой вселенной, нарушила равновесие, от которого зависела и ее судьба, и его, и судьба всех каренов?

Доверься мне.