Мисс Черити

Когда папа объявил, что лето мы проведем за городом, мама немедленно предалась мечтам о наших с нею грядущих прогулках в коляске, с зонтиком от солнца в руках и флаконом нюхательной соли в ридикюле. Раздумывая, как сохранить хотя бы малую толику свободы, я сказала папе, что обожаю собирать грибы. Папа же оказался страстно предан ловле рыбы на мушку. Так что мы с ним прекрасно друг друга поняли.

Дингли-Белл, где мы собирались жить, располагался всего в миле от усадьбы Бертрамов. Мама не желала ударить в грязь лицом перед леди Бертрам, поэтому мы взяли с собой горничную, кухарку, кучера, няню и гувернантку. Мою свиту составляли Питер, Дентия, Джулиус, Дорогуша, Клювохлоп, Кук (утка, спасенная от кастрюли) и Маэстро (недавно прирученная сова). Мой зверинец давно уже ни для кого не был секретом.

Двухэтажное здание Дингли-Белл было увито диким виноградом и обрамлено зарослями ароматных трав: тимьяна, шалфея, мяты; дальше росли наперстянки и мальвы, а еще дальше — фруктовый сад, за которым прилежно ухаживал садовник по имени Нэд. За низкой каменной оградой наших владений, сколько хватало взгляда, простиралась холмистая равнина, покрытая лесами, лугами, виноградниками и полями. То было счастье прямо перед моими глазами. Лишь одно меня беспокоило: обязательство подружиться с Энн и Лидией.

На другой день после нашего приезда кузины явились в Дингли-Белл; Лидия сама управляла повозкой, запряженной пони. Она показалась мне очень самоуверенной, но не такой красивой, как я запомнила. На крыльях носа высыпали красные прыщики, а из-за неправильного прикуса губы слишком выступали вперед. Ей исполнилось пятнадцать, а Филипу — семнадцать.

Мама

У Филипа сейчас каникулы?

Вместо ответа Энн фыркнула, но Лидия снизошла до пояснений: Филип заболел в Итонском пансионе, и его пришлось забрать домой. С тех пор он занимается дома под руководством немецкого наставника, герра Шмаля. И у них с сестрой тоже гувернантка-немка. Лидия говорила будто нехотя, проглатывая окончания слов. Брат, сестра, деревня — все нагоняло на нее тоску.

Энн

К счастью, после обеда фрейлейн нас отпускает.

Этот факт должен был меня обрадовать, ведь я намеревалась взращивать нашу дружбу. Но не знала, как ответить. Лидия давила зевоту. Внезапно меня осенило.

Я

Хотите посмотреть на сову и… и… кролика?

В моем зверинце кузины немного оживились. Вскрикнув от отвращения при виде Дорогуши и Джулиуса, они принялись дразнить Маэстро, который приоткрыл один глаз, услышав их визг. Увидев одноногого Клювохлопа, Лидия заявила, что бессердечно было сохранять ему жизнь.

Лидия

Лучше убить, чтобы не мучился.

Энн

Да, давайте его пф-ф-фридушим!

Клювохлоп был славной сойкой с белыми, черными, коричневыми и синими перьями; но однажды он имел несчастье покалечиться.

Он внезапно поднял хохолок, заскрипел — «кж-же-е-ек» — и принялся неистово долбить клювом по прутьям клетки.

Энн

Пф-ф, какой он ужасный…

Я

А вам бы понравилось, если бы вас собирались придушить?

Нельзя сказать, что этот вопрос помог мне завоевать расположение кузины. К счастью, она вскоре переключилась на Питера. Она нашла его «миленьким», и я тут же решила воспользоваться этим и развлечь кузин его замечательными трюками. Однако Питер отказался прыгать через кольцо, притворился, что не способен сосчитать и до трех, а на задние лапы мне пришлось его ставить, ухватив за шкирку. Никогда еще он так меня не подводил! Тут я заметила, что, пока я сердилась на Питера, Энн вытащила Дентию из клетки и принялась ее тискать.

Я

Осторожнее, вы ее слишком сильно сжимаете!

К моему превеликому огорчению, Дентия от страха описалась. Какой ужас — платье испорчено! Что за нелепая идея собрать всех этих уродцев! О происшествии сообщили Табите, которая тут же меня отчитала; потом призвали мадемуазель, которая рассыпалась в извинениях. У Энн глаза были на мокром месте; в уголках губ Лидии пряталась довольная усмешка. Я с облегчением выдохнула, лишь когда двуколка, запряженная пони, удалилась в сторону поместья Бертрам.

На следующий день мы с мадемуазель отправились собирать гербарий. О грибах мама даже слышать не желала. Цветы казались ей куда благороднее. Я начала со зверобоя, оставляющего на руках кровавые следы, потом перешла к мыльнянке, которой их можно было смыть, и к коровяку, который не имел с коровами ничего общего. Мадемуазель мало волновали названия и отличительные особенности растений, и она сидела в тени, читая роман.

Мадемуазель

Не заходите далеко, Черити!

Но, цветок за цветком, я забрела довольно далеко. Небо ярко синело, и жара становилась изнуряющей. На секунду я присела на пенек и закрыла глаза, уставшая и совершенно счастливая.