Мисс Марпл из коммуналки

   – Что же такого тебе о нас понятно, а?! Живет тут без году неделя, а уже понятно ему что-то!

   Плиту лучше б за собой лишний раз вымыл, понятливый нашелся!

   Бесполезный скандал. Раздутый на пустом месте. Подобное случалось не часто, но запоминалось всё. И любой разговор с соседом хотелось начинать с извинений, а это тоже портит всё.

   – Оставь, пожалуйста, Вадима Арнольдовича в покое, – не раз просила Софья.

   – Не лезь, – резала сестра. После смерти мужа ей был надобен какой-то раздражитель, какой-то виноватый во всем человек… – Дашь таким спуску, сама будешь потом за ним дерьмо убирать!

   – Клавдия! Вадим Арнольдович чистоплотный человек!

   – Это потому, что я спуску не даю! А отвернись – вмиг квартиру загадит…

   И весь сказ.

   Софья многое понимала о своей сестре, жалела ее, как человека всю жизнь живущего на войне, но сделать ничего не могла. Сестра расчищала свое личное пространство, куда входили квартира, Софа, соседи по лестничной клетке, люди в магазинных очередях, с неутомимым упорством экскаватора. Трудолюбиво, но однообразно. Копала, чистила и тут же разбивала любой порядок железным ковшом языка.

   Эх, остановила себя Софья Тихоновна, грех так об умершем думать…

   Она и Вадиму Арнольдовичу запретила на эту тему разговаривать, хотя тот и пытался. Несколько дней назад Софья рассказала ему о своей маме, о том, как все случилось. Вадим тогда выслушал все с сочувствием и спросил:

   – Так ваши отношения с сестрой завязаны на чувстве благодарности?

   – Да. И на любви. Клавочка хоть и была вздорной, но поверьте, на самом деле это была добрейшая женщина…

   – Поразительно. Ваш стакан всегда наполовину полон. Жаль только, что это не помогло вам вовремя избавиться от влияния сестры.

   – Не надо, Вадим Арнольдович. Я довольна тем, как сложилась моя жизнь, и не будем об этом.

   – Конечно не будем, – мягко улыбнулся он и взял Софью за руку…

   Голубцы, наверное, ему понравились бы. Все получается вкуснее, когда готовишь с любовью…

   Подумать только – Академия наук!

   Ах, скромный, скромный Вадим Арнольдович. Тихий, интеллигентный, милый…

   Ни разу, ни словом не обмолвился о научных степенях, ни полунамека не бросил о напечатанных по всему миру трудах…

   Вот Клава поразилась бы!

   Ее «чокнутый волосатик», «ворона с дыркой вместо головы» – сто раз на дню забывает свет выключать! – ученый. Ему Академия наук именные приглашения присылает.

   Подумать только!

   И как хотелось – думать! Представлять.

   Тихие вечера за книжками. Чаепития за их обсуждением…

   Она на машинке хорошо печатает, компьютер знает…

   Сподвижничество – вот цель для настоящей женщины!

   Жаль. Жаль, что столько времени упущено на совсем другое служение. Служение чужим капризам и пыльным, хорошим, но равнодушным книгам…

   С желанием порадовать кого-то любое блюдо получается вкусней.

   Так… а фарш остался.

   – Маркуша! Кис-кис-кис…

   Удивительно, но котика, предпочитающего теплую, прогретую кухню любому другому месту прохладного, неотапливаемого дома, нигде не было. Хотя обычно он прибегал, стоило только дверцей холодильника хлопнуть…

   Софья Тихоновна положила остатки фарша на блюдце и, держа его в руках, надеясь выманить котенка на мясной запах, пошла в обход квартиры:

   – Маркуша, кис-кис-кис…

   Писклявый жалобный мяв доносился из-за двери в комнату Клавдии. Котенок страдал взаперти так, что немножечко охрип.

   – Господи! Да как же ты сюда попал?!

   Ругая себя глухой тетерей, Софья Тихоновна побежала в свою комнату за ключом.

   – Сейчас, Марк, сейчас! Не плачь! Отпираю.

   Кот, ободренный сочувствием, надрывался пуще прежнего и, едва в двери появилась щелочка, вылетел из комнаты, запутался в хозяйкиных ногах и, задирая кверху мордочку и хвост, понесся вслед за ней на кухню.

   – На, – Софья Тихоновна поставила блюдце на дощечку под подоконником, – ешь.

   Провела ладонью по пушистой рыжей шкурке жадно чавкающего зверька, разогнулась и замерла, пораженно глядя в окно.

   Как же он туда попал? Марк (Аврелий) к Клавдии.

   Материализовался в замкнутом пространстве?

   Ничего не понимая, Софья Тихоновна отправилась назад. Проверить комнату.

   Хотя… зачем? Дырочек и щелей в двери нет, известно. И замок был заперт. Сама только что два поворота ключом делала.

   Удивленно поднимая брови, Софья Тихоновна стояла перед все еще полуоткрытой дверью.

   Надежда котенка внутрь запустила?

   Нет. Второй ключ от этой комнаты только у Анастасии, другие давно потеряны.

   Может быть, Наденька взяла зачем-то ключ и предупредить забыла?

   Но тоже нет. Соседка проснулась позже, они вместе позавтракали, и потом Наденька торопливо убежала в поликлинику за рецептом. Оделась в новый костюм и куртку на глазах Софьи, сказала:

   «Поди, до обеда в очередях пробулукачусь», – и стразу вышла.

   А Марк? Когда пропал Марк?!

   Софья Тихоновна прижала ладонь к груди, где сильно колотилось сердце, и тихо опустилась на табурет в прихожей. В комнату покойной сестры она почему-то не решалась войти одна.