Миссия "Ганимед" (СИ)

Гейб уже не стал спрашивать о троих детях пары и сдержал смешок: в бытовых вопросах высокопоставленные имперцы казались совершенно обычными людьми.

— В душ пойдёшь? — Мэйнарт тоже поднялся и одёрнул футболку. — Как вы там вообще на Титане всё делаете-то…

Что на это ответить, Гейб не знал, равно как не знал, как мыться на инопланетном корабле: без краткого ввода в курс дела от Мэйнарта не справился бы. Система работала слишком автоматизированно, чтобы не испытывать дискомфорт, хотя процесс смывания соли и пыли с кожи всё равно принёс удовольствие, даже дышать стало легче.

Вытираясь, Гейб ощупывал и осматривал себя — не верилось, что на самом деле это новое тело, реплика старого. Но мелких шрамов, росчерками белевших на тёмной коже, он действительно не обнаружил, а многочасовой марафон бодрствования без помощи таблеток подсказывал, что всё, сказанное Ишшемом и Мэйнартом, правда.

К моменту, как Гейб вышел из гостевой каюты, они переместились в кабину катера: схематическое изображение на вспомогательном экране имело подписи на английском языке, в глаза сразу бросилось Море Кракена.

Ишшем облачился в гражданское, и аура властности подчистую развеялась: ровесник Гейба, парень лет тридцати миловидной наружности в клетчатой рубашке и джинсах. Собранный из недлинных волос хвостик и вовсе ломал сложившийся облик, делая Ишшема более живым и осязаемым. Гейб улыбнулся мысли и подошёл ближе к креслам, заметив, что у Ишшема на левом предплечье татуировка, как у Мэйнарта.

— Это клятва триединства, — объяснил Ишшем, проследив за взглядом Гейба. — Дарованного создателями единства рас, энергий и каст. На его основе аварцы сотворили религию, но это неправильно.

— Почему? — Гейб опустился на подлокотник пустующего кресла.

— Религию придумали, чтобы объяснить необъяснимое и управлять коллективным сознанием. А рэнделы реально существуют.

— Понятно.

Фразы плохо складывались в образы, но, кажется, Гейб уловил суть. На контрасте с верой в Единого бога разница была видна отчётливо: рэнделы создавали не только расы, но и артефакты, и даже планеты и имели проводников своей мысли, ничего особо не требуя взамен. Во всяком случае, с Гейба плату ещё не взяли, а Ишшем ни о чём подобном не упоминал.

Мэйнарт продолжил изучать карту Титана, а Ишшем замолчал, предоставив Гейба самому себе: оборудование кабины тоже перекочевало из научно-фантастической истории, поэтому оценивал только внешнюю сторону, а не функциональность.

— Гейб, — Ишшем заговорил неожиданно хриплым голосом, — каким был вопрос?

— Что? — Гейб в глубине души догадывался, о чём его спрашивают, но всё равно не мог ответить.

— Тебе задавали вопрос?

— Нет, — Гейб мотнул головой. — Я просто потерял сознание и очнулся.

— Ясно, — Ишшем опустил взгляд.

— А тебе?

— У нас был диалог, — Ишшем улыбнулся пустоте. — Истины не существует, а дух — высшая форма существования.

— Дух самый сильный? — Гейб покатал слова на языке, но они не пришлись ему по вкусу: чересчур пафосно.

К Гейбу никто из создателей напрямую не обращался, но он опять немного покривил душой — не раз спрашивал себя о смысле всего. Хотя вряд ли именно это имел в виду Ишшем.

Головную панель по-прежнему застилала темнота, и Гейб не представлял, как катер передвигается в пространстве, не знал, где он сейчас находится. Но раз Ишшем и Мэйнарт не волнуются по этому поводу, то и Гейбу не стоит. Сказанное Мэйнартом на берегу теперь приобрело новое значение — выходило, в действительности их транспортом являлся рэндельский корабль на ментальном управлении.

— Гейб, дуй спать, — скомандовал Мэйнарт, и Гейб без раздумий подчинился, вернувшись в каюту.

Только когда лёг на застеленную белоснежным покрывалом кровать, понял, что его назвали неполным именем, которое он имперцам не сообщал. Впрочем, они долго жили среди людей и могли знать, как сокращаются имена — Гейба уже не смущал акцент, а произношение звуков было близким к тому, как говорили в старых голофильмах.

Гейб дремал часа полтора и, проснувшись, вновь потерял ориентацию в пространстве: вдруг всё произошедшее лишь сон? Но каюта не казалась миражом, одежда Ишшема тоже была вполне осязаема и реальна, да и весь катер, несмотря на взрывающий мозг интерьер, не отличался иллюзорностью. Значит, и правдивость речей не подвергается сомнению.

Хотя Гейб опять лукавил: просто не был готов свыкнуться с мыслью о собственном воскрешении, вроде бы верил, но не до конца — мерещилось, что где-то закралась ошибка, что Ишшем и сам не совсем понимает, о чём говорит, и вообще многое придумал. Но точно не лжёт — Гейб это чувствовал.

Как пользоваться синтезатором, Гейб в жизни бы не разобрался, потому на помощь пришёл Ишшем: на удивление, знал, чем питаются люди. В этот раз он присоединился к обеду, но хрустел небольшими желтоватыми лепёшками, запивая их водой — Гейбу его рацион показался неаппетитным.

Оставшееся время Мэйнарт торчал в кабине, изучая строки и столбцы на своей консоли — из кают-компании не разглядеть.

— Ну что, Ишш, отпускай, — сказал он, и Ишшем на несколько секунд замер с отсутствующим взглядом.