Миссия пролетариата

Перед нами достойный поступок субъекта суверенного знания в форме дисциплинарной науки, и поступок этот нисколько не подорвал святой веры в непогрешимость факта, в то, что ради факта можно пожертвовать честолюбием, приоритетом, своей прежней правотой и уверенностью в своей правоте… То, что всем этим можно пожертвовать ради символа веры, подтверждено историей человечества: последовательность таких жертв в значительной мере и составляет историю религии. Но совершить подобное жертвоприношение ради факта? Этому может быть лишь одно объяснение: факт в данном случае и есть символ веры – веры Христовой. Для любой другой веры фактичность остается внешней оболочкой. Это тем более верно для всех форм язычества. Вдумаемся в глубокое соображение Вольфганга Гигерича: «Для юношей инициация была посвящением в ритуальную тайну, скрытую от женщин и детей. Непосвященные верили, что маски, используемые во время танцев и ритуалов, являют облик самих богов, а звуки, извлекаемые из бычьего рога (buzzing of the bull rearer), и есть голос Великого Духа. Инициация разрушает эту детскую веру. Проходящий инициацию посвящвется в то обстоятельство, что маски сделаны обычными людьми вроде Дика и Гарри с соседнего двора. Помимо всего прочего инициация есть грандиозное разоблачение, утрата иллюзий, демаскировка. В посвящение вводят посредством разочарования. В прошедшего инициацию вживляются новые знаки, и он обретает новую архетипическую перспективу. Веровавший ребенок отныне убит, его место занято знающим, получающим теперь новое имя (а также новое происхождение и бытие), способным вынести отрезвляющую тайну мистерии и хранить ее, не разрушаясь, не впадая в цинизм из-за того, что все предстало лишь шоу и игрой. В ритуальной культуре человек в некотором смысле фундаментально «обезврежен» (disillusioned), но это расставание с иллюзиями не несет в себе отпечатка горечи и утраты, характерных для обезвреживания современного человека. Ибо сегодня disillusionment понимается не как освобождение от иллюзий, а как фрустрация, зависание в надежде, относительно которой уже известно, что она не исполняема и неисполнима. В мире архаики, напротив, утрата иллюзий есть некое позитивное основание, позволяющее продолжать полезное шоу масок»[160].

Гигерич абсолютно прав: эксклюзивной чертой христианства, веры Иисуса, становится удержание детской очарованности, отмена демаскировки и «трезвого взрослого знания» относительно того, как устроены маски-шоу и как можно устроить их еще лучше. Все дело в том, что рождение Иисуса, его путешествие на осляти, смерть его на кресте – все это не аллегории, не манекены для роскошных одежд смысла, не поучительные истории, мораль которых важнее самих историй. Это есть лишь простые факты. Но, кажется, за всю историю человечества ничто не имело столь далеко идущих последствий, как эти простые факты, составляющие саму суть новой веры, веры Иисуса[161].

Взрослые, в данном случае прошедшие условную инициацию, с пренебрежением относятся к фокусам – и потому так часто становятся жертвами шарлатанов: хилеров, экстрасенсов и прочих биоэнергетиков, косноязычно ссылающихся на «тайную доктрину», то есть прибегающих к ветхому, архаическому способу камуфляжа. Ребенку скучны тайные доктрины, но он восхищается фокусом и стремится постичь его секрет. Ребенок манипулирует своими перстами и так и сяк, требует объяснений – пока не установит факт. Вера Иисуса предоставляет ему такую возможность, и в данном случае символ веры принимает следующую формулировку: передо мной действительное чудо – и это факт. Просто факт, а не следствие тайной доктрины, не бонус измененного состояния.

Что ж, вот и в поведении джентльменов из Лондонского Королевского общества, мы видим все ту же ребячливость, стойкое стремление разгадать очередной фокус природы и перевести его в форму факта. К этому своему занятию они относятся как к священнодействию – и в нем действительно гораздо больше сакральной жертвенности, чем в рутинной «богослужебной деятельности» римских кардиналов эпохи Возрождения, а стало быть, их дело, то есть наука, является преемственностью дела Иисуса.

Ученые не склонны поминать имя Божие всуе, но зато в полной мере следуют заповеди Иисуса «Будьте как дети!». Пока отнюдь не исчезнувшие представители ритуальной культуры ищут скрытый смысл, обособленную, ритуально-сакральную сторону вещей, им, ученым, ничего не стоит заиграться со своей игрушкой, с очередным аппаратом Гольджи, законом Шарля или пределом Чандрасекара. Но, похоже, игры их благословенны, ибо именно благодаря им и возрастает человеческое могущество.