Миссия (СИ)

— Смотри, Неймо, “сделано в Великом Королевстве Тирроган”, вы нам спонсируете буквально все — и больницы и войну.

— Тирроган не только велик, но и многолик, — отвечал Неймо, поднося к губам чашечку с ужасно крепким и горячим кофе, он разглядывал этот “привет с родины” и чувствовал одновременно гордость за ее величие и стыд — за некоторые дела…

Жара обнимала его, словно родная мать, им было хорошо и не хотелось тащиться через весь город в миссию. Они дошли лишь до исторического центра, потом целовались под пыльными пальмами в замусоренном сквере, а потом решили пойти к Раззуку в квартиру, она была в двух шагах буквально. Они часто в ней зависали, пили легкое южное вино, закусывая тушенкой и шоколадом, и трепались с друзьями Раззука, бывшими студентами, потерянная золотая молодежь. Те приходили поесть и забыться в разговорах о мистическом смысле жизни.

***

— Только не в жопу, не в жопочку мою! — истошно заорал кто-то под самым окном. Неймо пошевелился, окончательно просыпаясь, и тихонько выпутался из влажной простыни. Раззук сопел рядом, улыбался во сне и что-то говорил, не разобрать. Он погладил его по розоватой отмытой шерстке, такой мягкой и тоже влажной, и пошел в сторону туалета, спотыкаясь в темноте о коробки, доски какие-то… Раззук говорил, что собирается из них сделать столик на кухне взамен того, который они совсем сломали. Неймо улыбнулся в темноте, вспомнив, как яростно Раззук додрачивал, лежа в обломках погибшей своей мебели.

— Ты куда, — сонно спросили его с кровати, — не уходи…

— В туалет, — ответил Неймо, — сейчас приду, спи.

— Воду только утром включат, давай я тебе помогу. Или на газету гадь.

Раззук поднялся, пошатываясь, какой худющий все-таки, ловко перепрыгнул нагромождения хлама на полу и потащил Неймо в сторону кухни. Из открытого окна пахнуло рекой и немного помойкой, воздух не успевал остывать даже ночью, но становился липким и влажным. Смуглый тонкий котик постоял немного, пару раз глубоко вздохнув, “наслаждаясь ночной прохладой”, как он выразился, а потом вдруг сказал:

— Залезай давай.

— Куда? — не понял Неймо.

— Ты вроде срать хотел? Воды ни капли в доме, так что давай в окошко. Упрешься ногами, а я подержу тебя за руки. Ты же мне доверяешь, любимый?

— Доверяю, — здесь, так далеко от дома, почти в центре старой гжарской столицы это было так естественно. Неймо залез на скрипнувший изъеденный жуками подоконник и протянул Раззуку руки. Наконец удалось устроиться, свесив задницу в проем окна.

— Давай, делай свое дело. А то я устал тебя держать, — Раззук хохотнул, а он все никак не мог в такой позе. “Что я здесь делаю”, — запоздало подумал Неймо, — “Надо было пригласить его к себе, там же вода круглосуточно и климат-контроль, хоть какие-то удобства. А здесь мы как рыбы в аквариуме… и срать приходится на весу… как рыбе…”

***

А потом Неймо пришлось работать, не покидая миссии две недели подряд, снова начались волнения, много раненых гражданских, и внезапно эпидемия. Раззук вдруг исчез где-то посреди этого хаоса, а когда Неймо смог вырваться и сходить к нему, то нашел его обдолбанного, квартира изгажена и заблевана, и несколько розовых полосатых котиков бессмысленно бродят и тычутся. К нему приползла совсем юная кошечка и принялась просить дать пососать. Это было невыносимо. Раззук сидел на окне и поводил лапами, словно пытался забраться по невидимой лестнице. Неймо в очередной раз забрал и запер паршивого кота в миссии.

На этот раз, впав в отчаяние и наплевав на “мягкий выход”, Неймо стал сразу колоть Раззуку заменитель, а тот жаловался, что от “фуфла” ломит хвост и лапы, а еще в позвоночнике зудит. Но все равно же чистого сейчас не достать, не та обстановка…

— А под хвостом не зудит? — спрашивал Неймо, проводя рукой по влажной от пота щели, не то, чтобы ему хотелось, да и не смог бы он сейчас ничего особенного, переутомление. Просто приятно, свой котик, любимый, и каждый миг с ним рядом наполнен каким-то смыслом… мучительным.

— Не зудит, — отвечал Раззук, поджимая хвост и опуская уши, — у меня от твоей дряни все вымирает.

— Терпи, пройдет. Или опять?..

— Нет-нет, обещаю, на этот раз — стопудово, обещаю, ни за что не притронусь… — голос розового котика все слабел, он сворачивался клубком, шепча уже совсем неслышно свои обещания.

Неймо встал и ушел ополоснуться, как тот затих. Под душем он застыл, навроде сломанного робота, и очнулся только, когда вода, захрюкав, вдруг стала ржавой. Он с омерзением вытирался салфетками, на них оставались пятна, похожие на старую кровь. В зеркале отражался грязный, злобно взъерошенный кот, совсем не похожий на того сияющего белизной неку, что смотрел оттуда полтора года назад…

…Тогда он работал после окончания Университета в клинике с родичами, в отделе паразитологии, штудировал по вечерам труды по тропической медицине, и все ждал ответа из Организации Целителей Веры. И дождался. Ему предложили на выбор Южный Гжар, разрываемый гражданской войной, или уныло-нищее Королевство Ляутан.