Миссия (СИ)

— Езжай в Ляутан, мелочь, там раздолье паразитологу, рядом с болотами-то, — снисходительно посоветовал ему Райних, гамма их клана и тоже доктор. Только проктолог. Голову наглый, как все гаммы, кот уложил на колени альфе, а остальными частями тела занял весь диван.

Неймо сбросил его ногу, получил в отместку хвостом по заднице и занял отвоеванное место.

Райних сел и принялся оскорбленно шевелить ушами — измышлял гадость, не иначе. Неймо лишь усмехнулся: драгоценный родич был братом их любимого альфы, а оттого походил на того, словно отражение в синем зеркале. Отражение яркое и беззаботное, как бабочка… и такое же безмозглое — во всем, что не касалось его профессии.

— Я хочу в Гжар, старший… позволишь? — спросил Неймо, глядя в ледяные глаза Дитте, их альфы. Тот усмехнулся:

— На приключения потянуло?

— Нет! — пылко возразил он. — Как ты не понимаешь, ведь там врачи нужнее всего, неки каждый день умирают, а ехать туда мало кто едет…

— Да, — захихикал Райних, — я слышал, что там пучок шлюх за банку тушенки идет. Хорошее место выбрал, мелочь.

Неймо гневно вскинулся, а Дитте щелкнул брата по синему уху:

— Уймись. Неймо — правильный кот и не изменит себе.

Райних, глумливо фыркая, ушел во двор играть с котятами, а они с Дитте тогда еще долго говорили. Обсуждали планы Неймо и обстановку в Гжаре. “Не стоит надеяться на оружие, оно ничто против своры бандюг, — говорил альфа, — но сделай разрешение на него, вдруг можно будет носить… хотя… за это могут и разобраться на месте, если остановят. Обязательно узнай, как приедешь — как там выживать. И выживи, малыш, мы ждем тебя.” Неймо благодарно прижимался щекой к его ладони, старший всегда чувствовал, что ему на самом деле необходимо…

…Я все делаю правильно, сказал он своему замызганному отражению. Я вылечу Раззука и заберу из этой кошмарной страны, приведу в прайд, он обязательно понравится Дитте, Раззук ведь такой умный, когда не обдолбанный. У меня все получится, не может не получится, ведь я так люблю его.

========== Глава 2 ==========

***Ржавчина

Гжарцы были другой конфессии и верили не в того бога, что тирроганцы со всем остальным приличным нечеством. “От того все ваши проблемы”, часто думал Неймо, сталкиваясь с очередным примером местной ереси и извращения. Но, разумеется, ни разу не сказал этого вслух, из корректности. А Раззук говорил ему, что, как ни называй Творца — все едино, и все эти обычаи и различия — лишь восхитительные орнаменты жизни.

“Что еще в жизни есть, кроме этих орнаментов, — смеялся над ним Неймо. — Уберешь их, и ничего не будет. Ни церквей, ни школ, ни больниц, ни климат-контроля. Ни посрать по-нечески, ни пожить”.

“Глупый кот”, — улыбался в ответ Раззук и не спорил, лишь лениво целовал его спину и гладил у хвоста.

Они спали на крыше миссии, и огромные звезды светили на них ярко-ярко, побуждая говорить о вечном.

В гжарской столице царило затишье, и в одну из таких ночей они тискались и кувыркались в своем любимом месте, у них было так много сил благодаря этому затишью. И Неймо в очередной раз опрокинул на себя розового котика, задрал на нем рубашку и принялся покусывать твердые его сосочки. И от резкого движения рубашонка треснула, а из потайного кармана вывалился пакетик с концентратом. И порвался, порошок разлетелся, обсыпав их мордочки, и гривки, и влажные тела.

— Что это? — сурово нахмурился Неймо.

— Это… ребята просили передать, — Раззук виновато прижал уши, а Неймо взял его за подбородок, изучая глаза.

Они были чистые, зрачки реагировали нормально.

— Надеюсь, не в миссию кому-то “передать” просили?

— Нет, что ты…

Они все еще лежали, переплетясь всеми пятью конечностями, часто дышали, не сводя друг с друга глаз, только теперь Неймо нависал сверху. И, сказав “завязывай с этим”, он лизнул Раззука в висок, проводя языком вдоль полоски, ощущая солоноватый вкус его пота и морозный — кокосового порошка.

Конечно же, Неймо доводилось баловаться наркотиками — раза три веселой кислотой на столичных дискотеках, а еще они несколько раз курили с друзьями — на посиделках в барах и вечерами в горных походах. Но кокос он попробовал в первый раз, и это было совершенно непохоже на искусственное веселье или расслабленность, даруемые легкими веществами. Это было похоже на ледяное дыхание вечности. Небеса стали бездонными, воздух — кристально-прозрачным, а краски — такими насыщенными и глубокими, как будто стремились выразить внутреннюю суть вещей.

Шерстка Раззука сверкала и переливалась, а каждое их мгновение было наполнено величественным смыслом, когда они любили друг друга. Позже Неймо не отпускал от себя розового котика, опасаясь, как бы тот снова не сорвался. Но все обошлось, хотя за порванный и раскиданный так беспечно пакетик пришлось отдать месячную зарплату Неймо.

Затишье закончилось, город внезапно заполнился толпами беженцев и военными, и Неймо снова закрутился, как кот под электрошоком.