Миссия (СИ)

— Один кристаллик в день — безопасная порция, если чистый, — сказал ему столетний коллега Денсор, его прозрачные, как вода, глаза загадочно сияли на скульптурно красивом и спокойном лице. — Один кристаллик и вы выдержите этот кошмар, юноша, главное не увлечься.

“Безопасно”, думал Неймо и вспоминал дыхание вечности и холод. Он потратил все свои невеликие сбережения и купил через коллегу Денсора упаковку чистых кристалликов. И в тот же вечер принял один, а остальные спрятал в сейфе своего кабинета. И все снова обрело забытый смысл и глубину, он опять служил нечеству, а не безнадежно пытался вырвать у злобных демонов войны их уже принесенные жертвы.

Но, как всегда в тяжелые периоды, он не мог уделять достаточно внимания Раззуку, и того сорвало. Неймо не ругал его на этот раз, найдя в одном из знакомых притонов, он привел его к себе, а на следующее утро рассказал о безопасной дозе. К тому времени сам Неймо ел кристаллы уже третью неделю, и чувствовал он себя способным вычерпать море.

“Тебе ведь будет достаточно одного камешка?” — спрашивал он у Раззука, и тот грустно улыбался и кивал в ответ, кончиками пальцев гладя его по ушам:

“Твоя шерсть похожа на снег… Зачем же ты это сделал, Неймо?”

“Это безопасно, такая доза, я изучал данные”, — отвечал Неймо, упрямо склоняя голову и топорща уши.

“В детстве я видел много снега, — говорил ему Раззук, — на горнолыжных курортах. Может, уедем отсюда в горы, любимый?”

“Уедем, обязательно уедем, — радовался Неймо. — В Тиррогане много гор, и снег пять месяцев в году. Через полгода у меня закончится контракт, я не буду его продлевать, совсем немного нам осталось”.

На двоих запасов кокоса им бы не хватило, и Неймо написал папе. И тот без вопросов выслал ему денег, он как раз опубликовал новую книгу, зверский треш-детектив с маньяками и расчлененкой, а потому мог позволить себе побаловать любимого сыночка, “на новую машину как раз немного докинуть…”

Это было последнее время, эти два с половиной месяца, когда они были счастливы вместе, и, пожалуй, так хорошо им никогда раньше и не было, даже тогда, чуть больше года назад, когда они только полюбили друг друга. По крайней мере, так казалось Неймо. Ведь сейчас каждый их миг был подобен пузырьку, бесконечно парящему в океане вечности. Пузырьки были наполнены красотой и радостью, и красота крылась везде, и в некогда роскошных, побитых обстрелами дворцах, ощетинившихся ныне стволами. В эпически развалившихся небоскребах, в ночных кострах, в мусорных домиках, в живописной куче обломков, увенчанной детским ботинком на шесте.

Неймо взял тогда неделю отпуска, они добыли старый вездеход со снятыми пушками и поехали на побережье, пристроившись к разъезду миротворцев. Там они жили в разгромленном отеле около военной части. И целыми днями плавали и, просоленные океаном, любили друг друга. А еще там был коралловый риф и прекраснейшие на свете рыбки.

***

А потом, уже в миссии, радость стала покидать Неймо, и, зачастую, вместо красоты мир обнажал ему свое уродство. Голоса коллег и пациентов, еще недавно казавшиеся ему мартовским пением, вдруг начинали резать когтями по стеклу. В такие моменты Неймо на всех рычал и с трудом удерживался от затрещин особо непонятливым. Раззуку же досталось разок по ушам — совершенно ни за что, а потом Неймо целовал его ладони и умолял простить, обещая, что больше никогда. Дитте ни разу не поднял ни на кого из их прайда лапы, несмотря на их выкрутасы, разве что отвесит снисходительный шлепок особо зарвавшемуся коту… А Неймо постоянно лупит своего любимого, раньше за дело, а теперь вот и без дела…

— Прости, Раззук.

— Это все он, кокос, — отвечал розовый котик.

А Неймо кусал губы, потому что все, чего ему сейчас хотелось — это увеличить дозу, хотя б до полутора кристаллов, только чтобы вернуть в их мир радость. И слова Раззука, как обычно, ничего для него не значили, ведь тот способен трепаться лишь об абстрактном и совершенно не приспособлен к жизни.

Хрупкая вселенная вокруг них постоянно грозила вывернуть свои кишки и развалиться, Неймо терзала мучительная тревога.

— Вы постоянно на наркотиках, коллега? — спросил его доктор Денсор, услышав злобное рычание в ответ на просьбу передать анализатор.

— Не больше кристалл в день, — буркнул Неймо.

— Я же говорил — только на время аврала, — огорченно покачал головой старший коллега и с любопытством заглянул ему в лицо: — Уже четвертый месяц, не так ли? Должно быть, презанятные изменения сознания и личности… Но я бы посоветовал вам завязать. Пока не поздно, знаете ли.

И Неймо задохнулся, вдруг разом вспомнив все — и то, что исследования о воздействии чистого кокоса, результаты которых он изучал, были “кратковременными”. И многочисленные намеки Раззука. Да что там намеки, любимый говорил прямо, а Неймо не слышал… Так сильно желал обмануть себя, лишь бы вкусить вечности при жизни.