Миссия в ад

Чун-Ча посмотрела на девочку и опустила ложку. Она сразу поняла, что подумала Мин: «Неужели моя спасительница, единственный человек, который стоит между мной и тем местом, сходит с ума?»

– Воспоминания иногда бывают такими же болезненными, как раны, Мин. Ты понимаешь?

Девочка кивнула, и страх из ее глаз исчез.

Чун-Ча сказала:

– Мы не можем жить без воспоминаний, но и с некоторыми из них не можем тоже. Понимаешь, о чем я?

– Думаю, да.

– Хорошо. Теперь закончи с этим помидором. Когда сварится рис, сядем есть.

* * *

Час спустя они отставили свои миски и приборы.

– Можно мне еще потренироваться с прописями? – спросила Мин, и Чун-Ча кивнула.

Девочка побежала за блокнотом и ручкой.

Но прежде чем она вернулась, раздался стук в дверь.

Они никогда не вызывали Чун-Ча по телефону. Сразу приходили и увозили. Она знала, зачем это делается. Просто чтобы показать – они могут забрать ее в любую секунду. А она все бросит и подчинится.

Мин сморщилась, когда Чун-Ча пошла открывать дверь.

Мужчины на лестничной площадке были не в военной форме, а в черных брюках, пиджаках и белых рубашках, застегнутых на все пуговицы. Они были молодые, почти как она, с непроницаемыми скуластыми лицами.

– Да? – сказала она.

Один из мужчин ответил:

– Поедете с нами, товарищ Йе. Требуется ваше присутствие.

Она кивнула и повернулась к Мин.

– Я оставлю ее с нашим консьержем.

– Делайте как хотите, но поторопитесь, – сказал тот же мужчина.

Чун-Ча набросила на Мин куртку и повела ее к квартире консьержа. Перебросилась с ним парой слов, извинилась, что не предупредила заранее, но тот заметил двоих мужчин у нее за спиной и не стал протестовать. Он просто взял Мин за руку.

Мин так и держала свой блокнот и ручку. Она поглядела на Чун-Ча широко распахнутыми, печальными глазами.

Чун-Ча сказала консьержу:

– Сможете позаниматься с ней письмом, если вам не трудно?

Тот посмотрел на Мин сверху вниз и кивнул:

– Жена позанимается. У нее хорошо выходит.

Чун-Ча кивнула, взяла Мин за руку и сжала ее:

– Я вернусь за тобой, Мин.

Когда дверь за Мин закрылась, другой мужчина сказал, усмехнувшись:

– Твоя маленькая сучка из Йодока, да? И как ты только терпишь запах?

Чун-Ча повернулась к мужчине и поглядела на него. При виде ее лица усмешка сбежала с его губ. Она могла его убить. Могла убить их обоих – чайной ложкой.

– Ты знаешь, кто я? – спросила она негромко.

– Ты Йе Чун-Ча.

– Я не спрашивала, знаешь ли ты мое имя. Я спросила, знаешь ли ты, кто я.

Мужчина отступил на шаг:

– Ты… тебя назначили…

– Я убиваю врагов этой страны, товарищ. Эта маленькая сучка однажды будет делать то же самое ради нашей страны. Для нашего Высшего руководителя. И с каждым, кто плохо о ней скажет, я буду обращаться как с врагом этой страны. – Она сделала шаг вперед, сократив расстояние между ними наполовину. – Включая тебя, товарищ. Ты меня понял? Ну-ка скажи это. Прямо сейчас.

Чун-Ча знала, что эти мужчины – важные люди. А то, что она делает, – опасно. И все равно это нужно было сделать. Или она в своем гневе убила бы их обоих.

– Я не… я не твой враг, Йе Чун-Ча, – пробормотал мужчина дрожащим голосом.

Она отвернулась от него с нескрываемым отвращением на лице.

– Тогда поехали на наше совещание.

Она пошла по коридору к выходу, и мужчины поспешили за ней.

Глава 60

Это было обветшалое правительственное здание. Краска была дешевой, мебель – еще дешевле. Лампы над головой меркли и разгорались – электрический ток тек по старым проводам с трудом, как кровь по забитым артериям. Пахло потом и табачным дымом. На сигаретных пачках печатали черепа со скрещенными костями, но никого в Северной Корее это не волновало. Люди курят. Люди умирают. Что тут особенного?

Чун-Ча остановилась перед дверью, которую указал ей один из мужчин, пришедших к ней в дом. Дверь была открыта, и ее завели внутрь. Двое мужчин ушли. Она слышала, как их начищенные ботинки стучат по выцветшему линолеуму.

Чун-Ча обернулась к людям в комнате. Их было трое. Двое мужчин и одна женщина. Одним из мужчин был черный китель. Вторым – генерал, друг Пака. Женщина показалась Чун-Ча знакомой. Она быстро заморгала, вспомнив ее.

– Давно мы не виделись, Йе Чун-Ча, – сказала женщина, вставая со стула. Ее волосы, некогда черные, стали совсем седыми. На лице появились морщины из-за возраста и тревог. Действительно, прошло много лет. Время сделало это с ней. Старости никому не избежать.

Чун-Ча не ответила. Единственное, о чем она могла думать, – как эта женщина кричала на нее тогда в Йодоке.

«Ты должна ударить ножом в красный кружок. Потом вытащить лезвие и ударить еще раз… Исполняй сейчас же, или умрешь тут старухой».

Женщина снова села и улыбнулась Чун-Ча.