Миссия в ад

– Мои предсказания на твой счет полностью оправдались. Я сразу поняла. Это было в твоих глазах, Чун-Ча. Глаза никогда не лгут. Я увидела это сразу, в Йодоке, в тот день. – Она сделала паузу. – И ты исполнила приказ. Ты всегда исполняешь приказы. Как настоящий гражданин.

Наконец Чун-Ча удалось оторвать взгляд от женщины и перевести на черный китель.

– Вы меня вызывали? – спросила она.

– Американцы, – ответил черный китель. – Они нанесли удар.

– Сейчас? – спросила Чун-Ча, садясь напротив него. Она даже не глянула на генерала. И на женщину больше не смотрела. Она знала, что черный китель – настоящий руководитель группы. Она сосредоточится на нем, и к черту остальных.

– Приемные сын и дочь генерала Пака, Пак Ду-Хо и Пак Юн Сун, бежали из Букчана. С помощью американцев.

– Мужчины и женщины, – добавил генерал.

Черный китель продолжил:

– Это может быть та же пара, которую отправили убить генерала Пака во Франции. Но наверняка мы не знаем. Сейчас пытаемся получить точные данные.

– А это имеет значение? – сказала женщина. – У американцев легионы агентов, готовых совершать любое зло. Они ступили на северокорейскую землю. Вторглись в нашу страну и похитили двоих наших заключенных.

Генерал кивнул:

– Да, Рим Юн права. Они варвары. Они убили множество северокорейцев. Это военный акт.

– Так мы будем воевать с Америкой? – спросила Чун-Ча. Теперь она смотрела на всех троих.

Черный китель нерешительно ответил:

– Не совсем так. Наверняка они хотят, чтобы мы сделали такую глупость. Но мы нанесем ответный удар по-своему. Так, как мы планировали, товарищ.

– Семья американского президента? – сказала Чун-Чан.

Рим Юн подтвердила:

– Совершенно верно. Мы убьем их. Ты убьешь их, Чун-Ча. Можешь себе представить, какой славой одарит тебя за это Высший руководитель?

– Если я останусь в живых, – вставила Чун-Ча.

– В смерти гораздо больше славы, чем в жизни! – рявкнула Рим Юн.

– Согласна с вами тысячу раз, – ответила Чун-Ча. – Может быть, вы согласитесь поехать со мной в Америку, где мы сможем разделить славу после нашей смерти? Это будет великолепно, как вы и сказали.

Черный китель и генерал молчали. Они переглянулись, потом посмотрели на Рим Юн.

– У тебя по-прежнему дерзкое сердце Йодока, Чун-Ча, – сказала Рим Юн холодно.

– У меня внутри много всего из Йодока. И я все помню. Как сейчас.

Их взгляды скрестились, и Рим Юн сломалась первой. Она отвела глаза.

Рим Юн сказала наигранно непринужденным тоном:

– Надзирателя Букчана расстреляли сегодня утром с полудесятком охранников, за то, что они допустили этот возмутительный побег. Уверена, что расстреляют еще многих, со временем.

– Он этого заслуживал, – сказала Чун-Ча.

Рим Юн стрельнула в нее глазами:

– Ты убила бывшего надзирателя Букчана, не так ли?

– По приказу, да. Он был продажным. Врагом нашей страны.

– А ты знала, что недавно его заменил надзиратель из Йодока? Товарищ До? Ты знала До, верно? Он был в Йодоке, когда ты сидела там?

Чун-Ча пришлось сделать над собой усилие, чтобы улыбка не коснулась ее губ.

– Товарища До казнили?

– Я именно так и сказала, – повторила она.

Рим Юн пронзила ее взглядом, после чего отвернулась и сказала:

– Мы теряем время. Скажите ей, что от нее требуется.

Вступил черный китель:

– Нам придется ускориться. Вы полетите в Америку на этой неделе.

Чун-Ча сумела скрыть охватившую ее панику.

– На этой неделе?

– Это проблема, товарищ? – спросила Рим Юн быстро.

– Нет, я готова служить Высшему руководителю и пожертвовать за него своей жизнью.

– Вот и прекрасно.

– У меня есть предложение.

– Как такое возможно? Что за чушь! – раздраженно бросила Рим Юн.

Чун-Ча проигнорировала ее и сказала:

– Американцы будут усиленно проверять всех азиатов, особенно корейцев. Все, у кого глаза как у нас, автоматически окажутся под подозрением.

– Для вас готова крепкая легенда, – заметил черный китель.

– Они значительно усилят бдительность. Будут настороже. Нам надо соответствовать поставленной задаче. Надо их перехитрить.

– Что вы предлагаете? – спросил генерал.

– Мусульмане же взрывают себя? – начала Чун-Ча.

– Мы не мусульмане, – отрезала Рим Юн. – И мы себя не взрываем.

– Мне будет позволено закончить? – сказала Чун-Ча.

Рим Юн бросила на нее суровый взгляд, за которым последовал кивок.

– Мусульмане используют детей как прикрытие. Чтобы их меньше подозревали. Американцев часто удается провести таким образом, потому что они мягкосердечны. Им не нравится плохо думать про детей.

Рим Юн постучала длинными ногтями по столу:

– Ближе к делу, товарищ.

– У меня живет маленькая девочка, Мин…

– Я наслышана о твоем визите в Йодок, – перебила Рим Юн. – И о том, как ты увезла маленькую сучку домой. Я думала, ты сошла с ума – взвалить на себя такую обузу. Объясни-ка, зачем она тебе понадобилась.

Чун-Ча посмотрела ей прямо в глаза:

– Я сделала это с одобрения Высшего руководителя, и он поставлен в известность. Уверена, ваши слова не означают, что вы считаете его сумасшедшим.

Лицо Рим Юн побагровело, она выпрямила спину, и ее высокомерие как рукой сняло.

– Я ничего такого не говорила. Как ты смеешь…