Миссионер поневоле

В Чилачап около трех тысяч моряков и флотских специалистов прибыли 2 марта. Днем ранее, из здешней гавани отплыло, в общей сложности, порядка двадцати трех судов, из которых, наиболее крупными были «Зандам», «Ягерсфонтейн» и «Аббекерк». Почти все они, без особых приключений, достигли побережья Австралии. Случилось это из-за стечения целого ряда удачных обстоятельств. И, в первую очередь, на руку передовой партии сыграл тот факт, что японские авиация и флот ещё были заняты подавлением остатков голландского сопротивления. Другим повезло гораздо меньше. К примеру, из покинувших Чилачап вечером 2 марта судов, два – «Чисаруа» и «Дюймар ван Твист» были в пути перехвачены эсминцами противника и отконвоированы в Макассар. Зато их собратьям – «Слотердейку» и «Генералу Верспейку» посчастливилось дойти до Австралии. Вышедший вместе с ними в море транспорт «Кота Бару» также удачно миновал вражеские заслоны, ошвартовавшись, в конечном итоге, в гавани Коломбо. Однако с каждым прошедшим днем, риск нарваться на неприятельскую бомбу или торпеду возрастал многократно.

К вечеру 3 марта единственной надеждой, для стремившихся покинуть Яву, оставались лишь стоявшие у причалов Чилачапа два небольших голландских парохода – «Янссенс» и «Тавали». На них, с горечью и мольбой, были устремлены сотни глаз скопившихся в порту людей. Но погрузка разрешалась далеко не всем. Прежде всего, на борт пропускали представителей союзников (в том числе – и пациентов многочисленных госпиталей), затем – всё ещё остававшихся на берегу голландских военных моряков, ранее собственными руками взорвавших свою базу в окрестностях Сурабаи и уже только потом – гражданских лиц.

По идее, в число счастливчиков должен был попасть и сотрудник советского торгового представительства Николай Витковский. По крайней мере, все сопутствующие документы у него имелись. Хотя, с другой стороны, как подданный державы, с Японией пока не воевавшей, оккупантов он мог бы совершенно не опасаться. Если бы, конечно, не одно маленькое, но весьма существенное «но». Помимо своей официальной, так сказать, работы, Витковский представлял на Яве интересы и совершенно иного, гораздо более законспирированного ведомства. А именно – разведки. И боялся он не за себя лично, а за собранные в последнее время и ещё не отправленные в Москву секретные сведения. Японцы, скорее всего, гражданина Советского Союза не тронут, однако в бумагах и личных вещах не преминут покопаться. И очень настойчиво. Немцы, вон, тоже, при занятии Парижа, с персоналом советского посольства не сильно церемонились. Те еле успели секретную документацию сжечь. Да и то лишь ценой драки консула Гукасова с ворвавшимися внутрь гестаповцами. А кто даст гарантии в отношении японцев? Так что, лучше, от греха подальше, вывезти все накопленные материалы в Австралию. К методам работы союзных контрразведчиков он уже привык и знает, каким образом их можно обойти.

С подобными мыслями, Николай и приближался к трапу «Янссенса» спокойной походкой уверенного в себе человека. Однако, почти перед самым оцеплением, состоявшим из шеренги морских пехотинцев с автоматами наперевес, его неожиданно окликнули:

– Господин! Постойте!

Обернувшись, Витковский сразу увидел подбегавшего к нему мужчину лет тридцати, судя по характерной внешности, принадлежавшего к так называемым индоевропейцам (или – евразийцам) – то есть, потомкам смешанных браков белых и малайцев. Одет он был в белый полотняный костюм и, в придачу, носил очки в круглой оправе.

– Постойте, господин, – ещё раз повторил незнакомец по-английски. – У меня есть к вам буквально пара слов.

– Слушаю, – с готовностью кивнул Николай.

– Думаю, нам лучше отойти немного в сторону. Разговор у нас будет, в некотором роде, приватный.

«Что ему нужно»? – между тем, продолжал размышлять Витковский. – «На грабителя, вроде, не похож. А, черт с ним! Пять-десять минут дела, действительно, не решат».

Ещё раз кивнув в знак согласия, он отошел подальше от беспрерывно гомонившей толпы и, остановившись, снова вопросительно взглянул на своего спутника:

– Так, надеюсь, лучше?

– Да, в самый раз. Перебивать никто не будет, да и от излишне любопытных ушей далече. Суть же моего предложения заключается в следующем. Вплоть до недавнего времени я работал в компании BPM.

– Постойте. BPM, BPM… Bataafse Petroleum Maatschappij?

– Она самая, – подтвердил незнакомец. – А ещё я входил в «Корпус уничтожителей».

– Простите? А, понял! Взрывали собственное оборудование. Чтоб ни одного барреля, так сказать, врагу не досталось!

– Вот именно. Так что, в японский плен мне попадать никак нельзя. От них никакой пощады нам не будет. Заранее объявлено. А эвакуироваться мне не на чем. Рангом, видимо, не вышел. Сами видите, какая толпа «Янссенс» штурмует. Но всё тщетно. Не берут, ни за какие деньги.

– Всё это, конечно, печально, но, а я, извините, чем могу вам помочь?

– Не знаю, – честно признался сотрудник BPM. – Но очень на вас рассчитываю. Во-первых, вы гражданин Советского Союза…

– А это откуда вам известно?!