Миссис Больфем

– Да. И вот я обращаюсь к вам, как к юристу, холодно ответила она. – Вы, конечно, не думаете, что я всерьез приняла ваше ухаживанье.

Он густо покраснел, как краснеют люди с плотной светлой кожей лица, и, когда взглянул на нее, его жесткие голубые глаза утратили свой блеск. Невероятно, что она могла так не понимать его.

– Для меня это было достаточно серьезно. Я потому только держался вдали от вас, что говоря, как говорил я… но я не могу вам этого объяснить. Я только напомню вам, что предложил послать за мной, если вы будете в затруднении.

– Я помню. – Инстинктивно она почувствовала упрек. – Я еще ни к кому не обращалась.

– Благодарю вас.

– Сказали ли вы только из вежливости, что стремились увидеть меня?

Он колебался, хотя и решил, что ее надо предупредить. Кроме того, он убеждался, что она сама начала замечать опасность.

– Вы читали газеты и видели сегодня корреспондентов. Конечно, вы догадываетесь, что они надеются на сенсационный процесс, с вами в качестве героини.

– Как могут мужчины, люди, быть подобными бессердечными животными?

– Спросите публику. Даже те слои общества, которые себя считают избранными и не притрагиваются к бульварной прессе, пожирают ее в случае действительно сенсационного процесса в высшем обществе. Но теперь это безразлично. Давайте обсудим дело. Они хотят обвинить вас в убийстве. Как они это сделают – это вопрос. Скажите мне точно, что они говорили и что заставили сказать вас?

Миссис Больфем дала ему такой обстоятельный отчет об интервью, что он смотрел на нее с удивлением, только его непреклонное американское лицо стало еще бледнее.

– Какая превосходная свидетельница была бы из вас. – Минуту он смотрел на ковер, затем вскинул глаза так, как это делал Бродрик. – Скажите мне, – мягко сказал он, – скрыли ли вы что-нибудь от них. Вы знаете, насколько вы можете довериться мне, но я должен быть в состоянии советовать вам, что можно и чего нельзя говорить на случай самого худшего.

– Вы думаете, если меня арестуют…На миг она потеряла самообладание и с ужасом взглянула на него.

Он нагнулся и дотронулся до ее руки.

– В деле, вроде этого, возможно все. Но вам нечего бояться. Теперь, скажите мне…

– Вы думаете: я это сделала?

– Я знаю, что не вы, но думаю, что вы что-то знаете.

– Это не раскроет тайну. Он был убит выстрелом из рощи в ночь, темную, как пропасть, и нам надо считаться только с этим.

– Позвольте мне судить самому.

– Хорошо. Я загасила свет наверху и, так как была взволнована, смотрела в окно, ожидая, когда Давид будет приближаться. Мне так хотелось, чтобы он скорее пришел и ушел. В это время я взглянула по направлению к роще и увидела, как кто-то крадется меж деревьев.

– Да? – Он привстал с расширенными зрачками и вздрагивающими ноздрями. – Дальше, дальше.

– Я сказала вам, что я нервничала, взволнованная ужасной сценой в клубе. Мне хотелось какой-то перемены, приключения. Я быстро сбежала вниз и вышла через кухонную дверь – ключ от второй прихожей, по субботам, всегда у Фриды – желая следить за вором. Конечно, я принимала этого человека за вора и знала, что Дэв придёт через одну-две минуты.

– Много ли времени прошло с тех пор, как он позвонил по телефону? Ему пришлось идти от Коммеков, и вышел он не тотчас.

– О, много спустя; тогда я была уверена, что он появится через одну-две минуты. Вот, это может казаться вам невероятным, но тогда я чувствовала, что возбуждение от опасности облегчит меня.

– Я вас прекрасно понимаю. – Рош говорил с беспечностью человека, уверенного, что любовь и полное понимание женщины вполне естественный вывод. – Но… но это не будет подходящим рассказом для присяжных из мелких фермеров и торговцев. Что они поймут о нервах, вроде ваших. Но продолжайте.

– Хорошо, тогда я постаралась пройти в рощу так, чтобы тот человек не увидал и не услыхал меня. В этом я уверена. Он довольно долго двигался туда и сюда; и я думала, что он искал место, откуда ему проникнуть в дом. Потом я услыхала Дэва, который пел на улице Даубарна, потом увидала его в полосе света от фонаря. После этого все произошло так быстро, что я едва ли помню настолько ясно, чтобы описать вам. Человек, недалеко от меня, пригнулся. Не могу сказать, что я думала тогда, думала ли я, что он хочет выстрелить, или почему именно я не закричала… Даже раньше, чем я успела подумать обо всем этом, он выстрелил, и Дэв упал.

– А как же относительно второй пули? Вы уверены, что в роще не было никого больше?

– Может быть, там их была целая дюжина. Потом я слышала, как кто-то бежал. Возможно, что он был и не один.

– Был ли у вас револьвер? Он говорил очень мягко. – Не бойтесь сказать мне. Вы могли выстрелить случайно или нечто более глубокое, чем ваше сознание, могло повелительно толкнуть вашу руку.

Но Миссис Больфем, подобно всем неискренним людям, была упорно скрытна, и, если это больше соответствовало ее целям, она разрешала себе не говорить правды. Она вздрогнула совсем по-женски. – Я никогда не держу револьвера дома. Если бы он и был, то, конечно, незаряженный, только чтобы пригрозить взломщику.