Миссис Больфем

– О, да. Я только хотел сказать, что это очень счастливо для вас, но не знаю, имеет ли это значение. Если бы в тот вечер вы взяли с собой револьвер, заряженный или нет, и сознались в этом – едва ли до этих пор вы бы избежали ареста, даже, если бы ваш был 38-го калибра. Но если бы вы признались, что вышли невооруженной, в темную ночь, преследовать человека, – это заставило бы на всю вашу авантюру посмотреть как на бесцельное безумие.

Было очевидно, что он думает вслух. Она резко прервала его. – Но вы верите мне?

– Верю каждому вашему слову. Чем больше ваши поступки отличаются от поступков других женщин, тем естественнее они мне кажутся. Но я думаю, что вы бесспорно правы, скрывая весь эпизод. Он ничего не доказывает, но обвиняет вас.

– Но он может обнаружиться. Вот почему я обратилась к вам, а не потому, чтобы репортеры меня напугали. Фрида была дома, когда я вернулась. Мне показалось, что я слышала какой-то звук, и я окликнула ее. Об этом я рассказала Анне, и она незаметно выспросила Фриду и уверилась, что та ничего не слыхала, потому что, хотя она и пришла рано, но у нее болели зубы, и она так мучилась, что не услышала бы выстрела даже под своим окном. Тогда я отбросила эти опасения, но сейчас же после ухода репортеров она пришла ко мне и сказала, что видела, как я вернулась, и пыталась шантажировать меня, требуя пятьсот долларов. Я сейчас же заставила ее сознаться, что она не видала меня, но что она слышала, как я ходила – нет сомненья. Я, вполне логично объяснила ей, что зашла, чтобы напиться воды, и что звала ее, так как мне показалось, будто кто-то трогал дверь, но если эти репортеры доберутся до нее…

Его лицо было полно ужаса.

– Это плохо, плохо. Между прочим, почему вы не побежали к Больфему? Это показалось бы вполне естественным.

– Я вдруг страшно испугалась. Думаю, я знала, что он умер, и не хотела приближаться. Я побежала, как собака бежит в свою конуру.

– Это было достаточно по-женски. В первый раз он улыбнулся, и голос, незаметно сделавшийся допрашивающим, снова смягчился. – Вы были в ужасном положении, пока не вернулись, это не было ошибкой, инстинкт подсказал верно. Если бы вас нашли нагнувшейся над ним, хотя и без оружия…

– Во всяком случае, думаю, что было бы лучше, если бы я подошла к нему. Конечно, если бы я любила его, я должна была бы сделать именно это. Ho я бросилась от него прочь, как только могла скорее.

– Хорошо, не будем обсуждать то, что могло бы быть. Если только никто не докажет, что вы выходили из дому, весь эпизод может быть скрыт. Если вас арестуют по вымышленному обвинению, а окружной прокурор более проницателен, чем репортеры, вы должны придерживаться вашего рассказа. А почему вы не сказали репортерам, что Фрида вернулась домой, приблизительно, в то же время, когда стреляли?

– Я забыла. Тогда дом был полон народа, и многие из соседей сидели здесь. Я так мало обращала на нее внимания, как будто она была деревянной куклой, на которую она похожа.

– Думаете ли вы, что она могла убить?

– Хотела бы так думать, но она не могла попасть домой прежде меня. А шаги слышались по направлению к переулку, позади усадьбы.

– Она одна из самых легких танцорок в том зале, где постоянно бывает по субботам. Я делал некоторые наблюдения на свой риск, но не могу найти связи между ней и Больфемом.

– Он даже не взглянул бы на нее.

– Нельзя это сказать наверное. Мужчина часто кажется суровым там, где больше всего уступает. Но, по-видимому, вздыхателя у нее не было, хотя она и жила в стране уже четыре года. Она дружила с семьей Старого Голландца и вертелась возле молодого Конрада, хотя он обручен с кем-то другим. Вся молодежь любит танцевать с ней. Зал она оставила неожиданно и побежала домой – очевидно, вследствие жестокой зубной боли. Если она спряталась в роще, с целью убить Больфема, она могла вернуться домой раньше вас. Во всяком случае, что она делала на лестнице?

– Я не спрашивала ее.

– Она могла слишком запыхаться или устать, чтобы ответить вам. А шаги, которые вы слышали, могли быть шагами сообщника, человека, стрелявшего из другого револьвера.

– Но я увидала бы, как он бежал передо мной.

– Это не обязательно, было темно, вы растерялись, могли быть в нерешительности дольше, чем думаете, пока бросились домой. Некоторые, во время сильных волнений, подвержены столбняку. Где она? Я думаю, мне надо повидать ее.

Он нервно ходил по комнате, пока миссис Больфем пошла в кухню. Фрида с вязаньем сидела возле печки. Получив приказание прийти в гостиную, она почти закрыла свои маленькие глазки, но последовала за миссис Больфем и смело взглянула на Роша, стоявшего среди комнаты, хотя он и казался большим и страшным.

– Я адвокат миссис Больфем, – сказал он без всяких предисловий, – она послала за мной, так как вы пытались шантажировать ее. Что вы делали на лестнице, когда услышали, что Миссис Больфем была в кухне? Вы ушли из танцевального зала незадолго до восьми, а это могло быть не более, как пять минут девятого. Фрида собрала свои крупные губы в жесткую линию.