Миссис Калибан

— Не слишком кислые? А помидоры как? — Дороти открыла дверцу холодильника и стала в нем рыться, выкладывая в миску разное. Тут вдруг вспомнила о спагетти и быстро закинула их в кастрюлю — дать ему до того, как за ужин примутся остальные. Пока варились, он съел все прочее, хотя кое-какие компоненты салата ей удалось спасти.

Спагетти ему она подала в миске. Когда собралась умастить их сливочным маслом, он заворчал. Из холодильника она вытащила маргарин и намазала им. Он взялся за ее запястье и подался вперед, приблизив лицо к маргарину и обнюхивая его. Затем отпустил. Кубик маргарина она опустила в спагетти и поболтала миску, пока не растаял. Сверху немного посыпала травами и солью. Он заглянул в миску, снова вдохнул и, похоже, улыбнулся. После чего взял миску, поднял ее над запрокинутым лицом и наклонил ее книзу — всасывал в себя и жевал спагетти, а те сами выскальзывали из миски. Умело он это делает, подумала Дороти, да и вообще это разумный способ есть спагетти, только шуму много.

— Мне нравится, — произнес он, доев.

— Хватило?

Он кивнул.

— Послушай, — сказала она, показывая на себя и распашную дверь в гостиную. — Мне нужно тебя спрятать. Понимаешь?

— Да, пожалуйста.

— Пойдем со мной. — Она вручила ему миску овощей, которые он еще не доел, и поспешила к дверям, по коридору и в свободную комнату. — Тебе надо побыть здесь. Все в порядке, если только будешь вести себя тихо. Вечером попозже я к тебе загляну, если получится, но вероятнее всего — завтра утром. Нам нужно будет что-то придумать. Там есть кровать… э-э… и уборная?

Похоже, он сообразил, что она не понимает, знает ли он, для чего все это и как им пользоваться.

— Да, совсем как в Институте, — сказал он.

Она показала ему, где зажигается свет, выложила полотенца и простыни и на миг замялась, сообразив, что на заправку постели времени у нее нет. И это, похоже, он уловил — и отмахнулся. Затем поймал обе ее руки в свои и нежно поднес к своему лицу. Такое ее тронуло. Она опасливо похлопала его спине и сказала, что все в порядке, они увидятся утром.

Наутро Дороти и впрямь показалось, что все это ей приснилось. Она приготовила завтрак Фреду и себе, просмотрела газету, вытащила из нее тетрадку с кроссвордом, а остальное отдала Фреду на ступеньках. Проводила взглядом, как он уехал на такси, затем из кухни прошла в маленький коридор, а из него в гостевую комнату.

Лягушатник нашелся там — сидел на краешке кровати, смотрел в ее сторону. Постель была застелена простынями. Она сделала шаг в комнату. Он встал — громадина.

— Все в порядке? — неуверенно спросила она.

— Да.

— Ты спал? — Он кивнул. — Проголодался? Я тебе завтрак приготовлю. — Она вывела его обратно в кухню. На полпути туда она с удивлением остановилась. Рама на подоконнике в коридоре, где она выращивала свои ценные яблочные огурцы, была пуста.

У нее из-за спины он произнес:

— Ничего, что я еду съел? У меня так долго не было еды. Ты ее копила?

— Нет, все в порядке, — ответила она. В конце концов, это же просто пища, а для чего еще пища нужна? — Я просто не ожидала, что будет пусто.

— Я съел один. Такой вкусный. Я ел дальше.

— Я рада, что тебе понравилось.

— Очень хорошо. Отлично. Таких овощей я раньше не ел. Еще есть?

— Нет, я именно поэтому сама их и растила. Но могу добыть тебе что-то похожее. Когда пойду в магазин, куплю огурцов.

Она сварила ему еще спагетти и попробовала дать немного риса с соевым соусом, который ему очень понравился. Спагетти он опять съел, подняв тарелку и позволив всему ее содержимому медленно вывалиться ему в открытый рот.

— Меня зовут Дороти, — сказала она.

— Меня зовут Ларри.

— По радио сказали, что тебя зовут Акварий.

— Так назвал профессор, когда меня поймали. Но я не мог произнести. Теперь могу, но уже привык, что меня зовут Ларри.

— А как тебя звать на твоем языке? — спросила Дороти.

— Слишком иначе. Мы не даем имен.

— А путаницы не бывает?

— Все знают. Мы узнаём друг друга.

— Разговариваете?

— Тоже иначе.

Дороти выждала. Он безмятежно взирал на нее.

— Как?

— Больше как музыка, но не как у вас музыка. Не прыгучая.

Она встала из-за стола и включила радио. Шла зарубежная передача. Играли запись Моцарта.

Он спросил:

— Это музыка?

— Да.

— Я никогда такой музыки не слышал. В Институте такой не было.

Она хотела было выключить, но он произнес:

— Пожалуйста, дай послушать, — и она оставила.

— Извини меня, но мне теперь посуду вымыть надо. Если ты больше ничего есть не хочешь.

— Нет, спасибо.

Она взялась прибираться в кухне, а он наблюдал за ее действиями с большим вниманием, как дитя, чей взгляд не отрывается от матери, куда б та ни пошла. Поскольку он так отличался от всего, ее совсем не беспокоило, что он видит ее до сих пор в халате, непричесанную.

Он спросил:

— Утро — время веселья?

— Совсем наоборот, — ответила она, вытаскивая из мойки пробку.

— Платье на тебе — одеяние праздника?

— Это просто халат поверх ночнушки. То, что было на мне вчера вечером, больше подходит для компании, но неформально. Это было… ну а тебе что больше нравится?

— Это.

— Считаешь, наряднее?

— Больше особое.

— А волосы — чтобы так вот?

— Так лучше.