Мистер Джиттерс

Бабушка растерянно протягивает ко мне руки. Я встаю, громко скрипнув стулом. Нас разделяет полкомнаты, но я не чувствую этого расстояния.

– Это случилось после того, как ты приезжала сюда в последний раз…

– Я ни разу не была здесь до этого, черт возьми! Я не Лорелея!

Вот теперь я вижу в глазах бабушки гнев.

– Я прекрасно знаю, кто ты такая. Следи за языком. Я имею в виду, когда Лорелея приезжала сюда после смерти отца. Ты была с ней.

– Лорелея не…

– Вот! Смотри! – Бабушка выходит из кухни и возвращается с фотографией пятилетней Лорелеи, которую я видела до этого на каминной полке. Только присмотревшись, я замечаю, что у девочки на фото карие глаза, а не голубые. Это вовсе не Лорелея.

– И как ты тогда объяснишь это?

Я бросаю взгляд на Мэри Энн, ожидая, что она снова уличит бабушку во лжи, но Мэри Энн больше нет. Пульс учащается. Конечно, этот дом показался мне знакомым. Как будто я видела его раньше, причем не в кино.

– Видишь? Мы сфотографировали тебя в тот день. Ты стояла в соседней комнате.

Рассматривая снимок, я наконец вижу детали, которые не замечала раньше: красные лакированные туфельки с перепонкой, которые я обожала в детстве; завиток, который долгие годы торчал на макушке. Маленькая родинка рядом с левым ухом… Лорелея говорила, что эта родинка – след феи, которая приходила ко мне каждую ночь и рассказывала добрые сказки. Как я могла забыть это? Как я могла забыть Лорелею?

– По правде говоря, в тот раз Лорелея вела себя просто ужасно по отношению ко мне – говорила мерзкие, обидные вещи… Поэтому я позвонила твоему отцу и попросила его забрать жену и дочь. И он приехал за вами. Лорелея страшно ругалась на меня из-за этого, как будто я сделала что-то плохое, сообщив ее мужу, что вы здесь! Если честно… она просто… как с цепи сорвалась, поэтому, когда Нолан позвонил мне на следующий день, я сразу поняла, что она сделала какую-то глупость.

Какую-то глупость?..

– Что ты имеешь в виду?

– Он обнаружил ее в ванной. Сказал, что она наглоталась таблеток, – говорит бабушка дрожащим голосом. – Лорелея всегда была проблемной, импульсивной девочкой.

Она заблуждается. Где-то на кромке моего сознания назойливо маячит что-то неясное, но с каждым последующим словом бабушки это ощущение становится все сильнее, и я не могу поверить в ее слова. По версии Нолана, уходя, Лорелея оставила записку, в которой говорила, что собирается навестить мать, а потом хочет начать новую жизнь без нас где-нибудь в другом месте; что дорога сама приведет ее в нужное место или что-то в таком духе. В общем, какая-то легкомысленная ерунда. Но теперь я знаю, что по крайней мере часть из этого – ложь: она забрала меня с собой. Может, она хотела начать новую жизнь вместе со мной? Может быть, бабушка разрушила все ее планы, позвонив Нолану? Могло ли это стать причиной самоубийства?

Нет.

– Зачем Лорелея вернулась сюда? – спрашиваю я и мысленно отмечаю, как бабушка меняется в лице. – Что она тебе сказала?

– Она приехала, чтобы извиниться за то, что пропустила похороны отца, – отвечает бабушка.

Ни секунды не сомневаюсь, что она лжет. Если раньше я не могла быть уверена, то сейчас все очевидно. Дрожащими руками она мнет складки юбки и не может посмотреть мне в глаза. Но почему я не помню, как мы приезжали сюда?

– Какие у нее могли быть мотивы для самоубийства? – шепчу я, обращаясь скорее к себе, чем к бабушке.

– Откуда мне знать? – говорит она, но я вижу в ее глазах что-то похожее на мучение. Вина? Стыд? Из-за предполагаемого самоубийства Лорелеи или потому, что она лжет? Не могу понять.

– Давай закроем эту тему.

– Но ведь похорон не было, – не унимаюсь я. – В новостях не говорили о ее смерти.

Иначе я бы знала об этом. В любом случае до меня дошли бы слухи, даже если бы Нолан решил не рассказывать мне об этом.

Он не рассказывал тебе, потому что ЭТО НЕПРАВДА. Но вместе с тем он никогда не говорил, что я бывала в Харроу-Лейке…

– Твой отец боялся огласки. Он думал, что репортеры начнут охотиться за тобой. А еще в том же месяце у него выходил новый фильм, и, наверное, он не хотел…

Я поднимаю руку, чтобы остановить ее. Мне надо переварить всю эту информацию. Все мои нервы буквально зудят от злости, отвергая каждое слово бабушки.

– Ну и где она похоронена в таком случае? – с вызовом спрашиваю я. – Послушай, что бы там ни произошло между тобой и Лорелеей, это не дает тебе права делать вид, будто она умерла. Знаменитая актриса не может просто взять и умереть, чтобы никто об этом не узнал.

Из бабушкиного шиньона выпадает локон и сворачивается у горла, как серебряная гадюка.

– Я не знаю, что он наговорил проклятым журналистам! Возможно, он сказал им то же, что и тебе, – что она ушла от него. Я не знаю!

– Почему ты никому не сказала? Почему никто в Харроу-Лейке не знает, что Лорелея мертва? Это бред! – визжу я.

Губы бабушки дрожат. Из шиньона выпадает еще одна седая прядь. Сейчас она не выдержит.