Мистер Грей младший (СИ)

Он, надеюсь, уже остыл к ней. Я был наслышан о том, что Ян смастерил себе блестящую карьеру и закрепил весьма выгодный брак.

Она, глядя на нас, заулыбалась… Я взял её за руку; мы последовали за Яном по аллее к дому, где нас уже ждали. Войдя в холл, я испытал такие смешанные чувства, что голова моя закружилась. Я столько раз представлял, как появлюсь дома… Что я только не придумывал!.. То, как я спущусь по верёвочной лестнице на крышу, прямиком из самолёта мистера Крига, то ли приеду на верблюдах, к горбам которых будут привязаны разноцветные шары!. Но именно сейчас, я подумал, что не могло быть иначе. Только так. Только так, как я появился здесь сейчас.

Я сделал шаг из прохладного холла к залу. Фиби повторила мой ход. Брат шёл следом. Краем глаза, в зеркале, я заметил наше трио… «Какие интересные молодые люди», — подумал я, улыбаясь. Молодые… «Хорошо, что я возвращаюсь в дом не седым стариком», — пошутил я над собой. Я почувствовал запах… Знакомый запах родного дома. Это были ароматы цветов из зимнего сада, перемешанные с духами мамы, со знакомым ароматом благовонных масел. А оказывается, я скучал…

Боже мой, я скучал. Я помнил всё в совершенстве. Да, я всегда знал, что я не любимый сын, но я обожал быть дома, хоть и старался быть здесь как можно реже… Я до сих пор помню ту нашу фотографию с Яном, где мы, ещё совсем младенцы… Но даже тогда — Ян лежал как подлинный наследник, прямой, широко открыв в мир свои голубые глаза… А я, лежал в той же самой кроватке где-то в углу, зажмуренный и пытающийся выбиться из тисков пелёнок… Видимо, поэтому меня и назвали Адам — так как, я был просто дан Богом, меня не было в планах. Бог просто захотел меня создать — и, вот тебе и Адам… А к Яну всегда было другое отношение. Хоть, я толком и не понимал, в чём оно отличается… Нам всегда было запрещено одно и то же, и позволялось другое. Но само отношение, казалось мне отличным оттого, как они вели себя с Яном… И всё же, мой дом… Но ведь теперь, у меня есть и другой… не просто «другой», а родной дом, который я очень люблю…

Тут, Ян хлопнул меня по плечу, возвращая обратно из мыслей.

— Мы почти входим… Я сейчас открываю дверь в зал. О чём ты всё время думаешь?

Я поморгал, точно очнулся ото сна.

— Да, ты прав… Я сейчас часто думаю не о том, что нужно.

— Единственная здравая мысль за вечер. Аллилуйя, — ухмыльнулся Ян.

Дверь открылась. Мы вошли в комнату. Ярко горела огромная хрустальная люстра, висящая между двумя этажами от самой крыши — и, достигающая начала перил винтовой лестницы… И в этом свете, я увидел сидящего в большом кожаном кресле важного отца и гордо стоящую рядом с ним мать, касающуюся изящными пальцами пианистки изголовья кресла. У меня промелькнула мысль: «Зря Ян шутит на их тему… Они, действительно, чтобы он не говорил — образец для подражания и светской хроники. Столько лет прожить вместе, не потеряв лица, держа удары… Они сохранили семью. Этот дом, в который я сейчас захожу. Вырастили нас. Их есть, за что уважать… Безусловно, талантливый в своём деле отец, полностью посветивший себя больным клиентам, и моя мать, которая каждый вечер лечила его психоз. И, вот, сейчас… Отец встал. Они стоят рядом друг с другом, такие торжественные, красивые… Я забылся в своих мыслях даже не заметив, что мы уже совсем близко. Ох, вот в чём дело! Я до сих пор не посмотрел на их лица… Когда я посмотрел на мать, я увидел, как равнодушное и холодное лицо дрогнуло. Она, как будто бы прищурилась… Отец всё ещё не смотрел мне в лицо. Он смотрел на меня оценивающе и профессионально, рассматривая мой костюм, чтобы вычислить мой годовой доход и психическое состояние… Так, как он это делал со всеми больными. Я помню, что как-то однажды я спросил у отца: «Тебе надо долго говорить с человеком, чтобы выяснить, насколько он болен?» «Нет», — отвечал отец, — «Я могу поставить диагноз только посмотрев на то, как он идёт. Как он садится в кресло. Как стряхивает пылинки с костюма, какими глазами смотрит на циферблат. А главное, это руки. Не только кисти, а руки в целом — плечи, локти, пальцы… По плечам я тоже могу поставить диагноз».

И вот, он привычно, по-английски цинично оглядел мою фигуру.

— Милости просим, — раздался его поставленный голос и тонкая улыбка изогнула равнодушные губы, — Кажется, я знаю вашу спутницу. Не так ли?..

Он посмотрел на моего брата.

— Ян, это же Фиби Грей, верно?

Он кивнул.

— Мы рады видеть тебя, Фиби, — спокойным голосом произнесла моя мать.

— Надеюсь, вы представите нам своего спутника? — спросил папа у неё.