Мистер Грей младший (СИ)

— Ладно. Я тут думала о подарке для неё, и, короче… Вчера, да и сегодня в школе, она вела себя так, будто она не от мира сего. Всякие планы по поводу празднования шестнадцатилетия отрицала. Она отталкивает Джейка, вниманию которого всегда была рада, да и вообще, она не слушала меня — она находится в какой-то прострации, мне даже приходилось щёлкать пальцами у неё под носом, чтобы она обратила на меня внимание! Ты понимаешь, Тед, серьёзность положения?

— Мне устроить ей приём к психиатру? Об этом можешь попросить Адама или Яна, Фиби. На твоё усмотрение.

Я не могу удержать иронии в голосе.

— Я серьёзно.

— И я, — вру я.

— Ты совершенно бесчеловечен к чужим переживаниям, Тед!

Я поникаю головой и устало опускаю плечи, выслушивая гласное обвинение в своей адрес. Ко мне нет никакой жалости и никакого понимания. Почему я должен это делать, когда я в полном раздрайве?! Или когда я занят по-настоящему серьёзным делом?

— Не истери, Фиби, для тебя это слишком. Скажи, чего ты хочешь от меня? На прямую.

— Я сама не знаю, Тед, — в её голосе уже не скрытая обида, — Возможно, я хочу получить от единственного брата совет, как поступать! Но я вижу, что тебя волнуют только твои проблемы.

— Тоже самое я вижу в тебе, Фиби, — вздыхаю я, — Ты, во благо своих интересов, хочешь получить от меня совет, который по отношению к Эве — явно будет глуп. Ты попусту тратишь секунды, отвлекая меня от более важного дела. Хочешь от меня совет, подсказки?! Лови: ты можешь поговорить с Эммой или с Жаклин. Поверь, Фиби Грей, это лучший совет, который я могу тебе дать! — я цедил слова сквозь зубы с такой отточенностью, что холодел от собственного голоса.

Фиби просто вывела меня из себя. Нервы на пределе. Я не знаю, как разобраться с Айрин, со своими эмоциями, а она пихает мне Эву, с которой мы и так в натянутых отношениях.

— А не пошёл бы ты куда подальше, Тед?! — хрипит она и сразу же отключается, оставляя звенеть в моих ушах риторический вопрос.

Пошёл бы. С превеликой радостью, но только тогда, когда последний луч свет порежет меня словом «нет».

— Мистер Грей, — окликает меня Нэнси, и я, потеряно и, затуманено от собственной злости, смотрю на неё, — Вы можете поговорить с хозяином ресторана, если вас это ещё интересует.

Я подрываюсь с места и подхожу к перекрашенной блондинке с карими глазами. Поставив локти на ресепшен, и сложив кисти рук в замок, я благодарно смотрю на девушку и отвечаю:

— Более чем заинтересован. Соедините нас как можно скорее.

Она улыбается.

— Конечно, мистер Грей.

Она набирает номер, и я на секунду останавливаю её, попросив дать мне телефонный справочник Далласа. Она кивает.

Пока я слушаю гудки, Нэнси кладёт передо мной то, что я просил.

— Мистер Далтон слушает, — пориветствовал меня басистый голос, и я приступил к осуществлению задуманного.

Айрин

Последние дни я ощущаю себя в однотонном состоянии бессилия, смешавшимся с отчаянием. Я, словно, увязла в болоте, или в зыбучих песках, а каждая попытка выбраться из этого — провал, который затягивает меня глубже в омут и губит. Как бы я не проклинала свою первую встречу с Тедом, свою наивность, как бы не боролась с ветрами в груди — знаю, что всё тщетно. Как робот с установленной программкой в голове, я просыпаюсь ночью несколько раз, чтобы только проверить на мобильном и в электронной почте нет ли от Теда сообщения. И по утрам я встаю для этого. Да и только для этого, наверное.

Меня даже не радуют места, по которым я так тосковала в Сиэтле. Связь с ними потеряна с того момента, как умер мой отец. Здесь, в Далласе, я чувствую себя относительно лучше только потому, что нахожусь рядом со своей любимой бабушкой Миллой, которая души не чает ни во мне, ни в Джее, ни в маме.

Техас. Я скучала по этому сухому воздуху даже зимой и ранней весной — влажной и ветряной здесь. Насколько я помню свои прошлые вёсны, прожитые в моём любимом городе, то частыми гостями этого штата были торнадо и серый дождь стеной, но… Но эта весна, для меня, какая-то странная — даже в плане погоды.

Солнце греет молодые побеги, освещая сырой гамак, подвешенный между лиственными деревьями. После обеда я выхожу сюда, на задний двор, валюсь в гамак и купаюсь в тёплой ванне солнечных лучей, точно в топлёном молоке — нежном и обволакивающем, но даже здесь грустные мысли не покидают меня, и я думаю о том, где он? С кем он? Кого очаровывает на этот раз?

Новеллы Стефана Цвейга ненадолго отвлекают меня от мрачной тоски, тягучей и сырой. А вообще, перечитывать его сборник в пятый раз — не самое отвлекающее от размышлений занятие. Я чувствую, что остываю. Злость сменилась странным желанием снова заглянуть в его глаза, выслушать его, да и вообще просто получить ответ на вопрос — за что он так со мной?

— Малышка, — окликает меня мама, выйдя на порог заднего двора дома, — Мы с Джеем поедем в Остин, посмотрим гоночную трассу. «Формула 1». Ты же знаешь, Джей этим болен, — она насмешливо закатила глаза и улыбнулась, когда я посмотрела на неё, опустив книгу от лица.

— Хорошо, — тихо отозвалась я.