Мистер Грей младший (СИ)

Мама с грустью посмотрела на меня и поправила свой светло-голубой свитер, вздыхая, спустилась со ступенек и уселась в гамак рядом со мной.

— Может быть, поедешь с нами?

— Нет, я лучше почитаю.Спасибо.

— Он не звонил?

Всё внутри меня взыграло. Дрожь в крови дала о себе знать, и та разлилась по моим щекам, загорелась на коже.

— Я… не хочу говорить о нём. Я же тебе говорила.

— Кого ты обманываешь, милая? — нежно улыбнулась она и провела рукой по моей щеке, — Я уверена, ты даже не злишься на него.

— Злюсь! Очень злюсь! — вдруг вспыхиваю я, понимая, что всё наоборот.

Мама грустно качает головой в отрицание моих слов, достаёт из кармана брюк мой мобильник, который я-растяпа оставила на кухне, кладёт его мне на колени. Я вопросительно перевожу взгляд на неё, догадываясь о том, чего она хочет.

— Нет, — шепчу я, не дрогнув ни на едином звуке, точно приказывая себе, — Нет, я не позвоню ему.

Мама изумлённо округляет глаза и заливисто смеётся. Мне хочется надуть губу из-за обидного высмеивания, но не вспомнив, когда она последний раз так живо смеялась, лишь наклоняю голову набок, улыбаясь.

— Глупышка, — говорит она, — Я и не хотела предлагать тебе это.

— Ты подловила меня.

— Я лишь открыла тебе глаза на то, что ты хочешь, но если ты отстаиваешь статус обиженной горделивой девчонки, то, пожалуй, у меня есть предложение…

— Да, отстаиваю! Мама, что такого в том, что я себя уважаю и у меня тоже есть характер? Ты на чьей, вообще, стороне?

— На твоей, дорогая. Я вижу, как ты грустишь и тоскуешь, а всё потому, что горда и упряма. А ещё, слишком импульсивна, малость глупа и через чур умна.

Она вновь смеётся.

— Спасибо, мама, — скептично говорю я, а она щипает меня за щёку, и целует в лоб.

— А теперь, слушай моё предложение — позвони Найджелу или Викки, вы же бывшие одноклассники, друзья.

— Ключевое слово «бывшие», — произношу я и горько усмехаюсь своим воспоминаниям… о том, как Тед впервые сказал мне похожую фразу.

— Я имела ввиду бывшие одноклассники, отдельно от слова «друзья».

— Это тоже в прошлом, мам. За месяц до моего отъезда, они начали встречаться и Викки сказала мне в лицо, что я — лишняя.

Она сжала губы, а потом вдруг оживилась и улыбка расцвела на её лице.

— А Бредли?

Я теряюсь от этого вопроса, вспоминая высокого светло-русого парня, выглядящего на года два старше своего возраста, благодаря, как помню до сих пор, лёгкой щетине и росту.

— Что Бредли? — выдыхаю я.

— Помнишь, ты рассказывала, что каждый праздник он дарил тебе цветы? Ухаживал?

— Мама, он-то и другом не был. А цветы носил с седьмого класса до середины девятого, потом у него поднялась самооценка, девушки пошли за ним стаями, и он отвалил, — я говорила, как можно более бесстрастно.

В голову ворвались воспоминания. Помню, как на моё шестнадцати-летие, в декабре, он притащил букет белых тюльпанов, пряча их от мороза в куртке, признался, что влюблён в меня, пытался поцеловать, но я его грубо оттолкнула. Цветы упали на снег, а он ушёл, и я даже не придала этому значения. Я так была занята собой и учёбой, что лишь смеялась на подобные признания, мне была чужда вся эта романтика. Моя жизнь была яркой — вечеринки, танцы, походы в кино и в бутики с Викки, походы на пикники с семьёй… Я была глупа и не понимала, что причинила ему боль. А, потом, взрослея и анализируя, я поняла, что поступила погано. Как бы то ни было, он в прошлом.

— Позвони ему, — говорит мама мягко.

Я округляю глаза, но выбираясь из мыслей, осознаю, что мама не знает подробностей поднесения им последнего букета. Не знает, что я тогда резко отшила его.

— Зачем мне звонить ему? — тихо, без интереса спрашиваю я.

— Ты хочешь умереть от скуки? — она резко встаёт с гамака, что я подпрыгиваю и мне приходиться схватить мобильник, чтобы он не упал.

Мама очень злиться.

— Отдай, — говорит она и вытягивает руку. Я собираюсь положить в её ладонь свой телефон, но она не принимает его и недовольно цокает. Я неуверенно убираю сотовый в карман.

— Что отдать? — непонимающе пробормотала я.

— Отдай книгу!

Что?!

— Я не хочу, чтобы моя дочь превращалась в шестидесятилетнюю бабушку, — поясняет она.

— Меня всё устраивает, — я притягиваю книгу к груди.

Мама делает шумный успокаивающий вдох.

— Айрин, не испытывай терпения своей мамы.

Я закатываю глаза и достаю мобильник.

— Ладно, ладно… Хорошо! Я позвоню Бредли, но только один раз — если он ответит, мы прогуляемся, а если нет — то я спокойно старею.

— Это уже хоть что-то, — говорит мама, скрещивая руки на груди и с выжидающей улыбкой смотрит на меня.

— Мне звонить сейчас? — интересуюсь я.

— Да, немедленно. При мне.

Я дышу через рот, борясь с напряжением, при этом ищу глазами и большим пальцем его имя, среди немногочисленных контактов. Бредли. Я звоню, специально включаю громкую связь и показываю маме дисплей с именем и номером вызываемого абонента. Она бодро улыбается, но с каждым новым гудком улыбка тает с её лица, а я в очередной раз убеждаюсь, что никому не нужна.