Мистер Грей младший (СИ)

Мой слух улавливает звуки рояля, а глаза принимают тёплое освещение. Я разворачиваюсь и вижу, как в просторном зале в бежево-кофейных тонах, на полу, поочерёдно загораются настоящие восковые свечи, точно по волшебству. Видимо, папа Бредли неплохо отвалил иллюзионисту. Меня посещает пусть и циничная мысль, но она переходящая в отличии от невероятного восхищения. Я понимаю, что свечи загораются в дорожку, ведя меня в следующий зал.

Глубоко дыша, жадно впитывая глазами чудо происходившее вокруг, я медленно иду, еле держась на дрожащих ногах. Напитавшись зрительными ощущениями, я полностью полагаюсь на слух — живая музыка. Рояль. Он и пианиста пригласил, что ли? Это потрясающе, но мне кажется, что это слишком… Он не должен был так стараться для меня!

Я разглядываю начищенный пол в блеске свечей, зеркальный потолок, золотой узор в виде лозы на стенах, и моё сердце подпрыгивает к потолку.

Я хочу скорее увидеть его, но вижу только силуэты чёрного рояля и музыканта в следующем зале, так же наполненном свечами, как упавшими звёздами.

— Бредли! — не сдержавшись, зову я, заходя в зал с роялем.

Музыка вдруг рвано останавливается, и меня точно пошатнуло. Силуэт музыканта стал точен, виден… Я готова задохнуться. Тед! Это Тед, а ни Бредли! Что я…за дура?

Мне становится стыдно и хочется бежать, но я понимаю, что мне не выбраться без его разрешения.

— Тед… — выдыхаю я, чувствуя, как дрожат колени.

На лице Теда — на его красивейшем лице, со скоростью света сменяется несколько выражений — непонимание, боль, обида, ярость, и я уже не замечаю, как он сокращает шагами расстояние между нами.

— Бредли? — рычит он, и заламывает мне руки за спину, так, что хрустит спина — он прижимает меня своим весом к стене. Наши лица невероятно близко, а особенно глаза… Моё дыхание сбивается, я хочу накинуться на него с объятиями, но теряю ориентиры и способность думать. На мгновение, я задерживаюсь в шоке, но вспомнив, что это я должна злиться, вырываю руки из его цепких пальцев, и, что есть силы, толкаю его в грудь.

— Какого чёрта ты делаешь, Тед?! — растеряно взрываюсь я, но он лишь сжимает свои идеальные для мужчины губы, и хватая мои запястья, поднимает мне руки над головой, вновь прижимая к стене.

Я лишь приоткрываю губы, чтобы дышать, и его глаза — мечутся между ними и моими глазами, он судорожно вздыхает, опаляя мне кожу.

— Слушай, Айрин, слушай и молчи, — в его голосе лишь приказ, — Тело прижатое к стенке не сопротивляется.

— Четвёртый закон Ньютона? — издеваюсь над ним я, — Такого не существует в природе!

Он прищуривается, приближая своё лицо к моему.

— Это первый закон Теодора Грея, — цедит он.

И я подчиняюсь этому закону. Что за гипноз?!

— А второй? — на выдохе бормочу я.

— Второй, — почти рычит он, — Тело прижатое к стенке молчит, пока на него действует внешняя сила.

Я хочу спросить про Третий закон, но не решаюсь нарушать второго, однако, мои губы непроизвольно вздрагивают, и Тед кладёт свою руку мне на шею, немного сжимая её, а я ощущаю, как пульс перешёл в сонную артерию, стуча под тонкой кожей, пульсируя под его сильной рукой.

— А Третий, — наши лбы соприкасаются, — тело, прижатое к стенке, мощно действует на внешние силы и выводит их из состояния покоя.

Он с горечью усмехается и трётся носом о мой, наклонившись, я не отрываюсь от его потемневших глаз.

— И в в отличии от Ньютона, у меня есть Четвёртый закон, — продолжает он, а я кусаю губу, — Тело прижатое к стенке возбуждено и жаждет, чтобы внешние мощные силы, стали действовать внутри.

— Извращенец, — прыскаю я, едва дыша.

— Не спорю, — он сглатывает, — пока ты думала о каком-то сукином сыне Бредли, я, мысленно, грубо трахал тебя на том рояле, что за моей спиной, — он переводит дыхание, а я чувствую, что краснею, — Я представлял, Айрин, какую мы с тобой напишем симфонию, какие грязные, дикие и страстные будут аккорды… Прости, что заставляю тебя возбуждаться ещё сильнее, но твой острый язык заставил меня признаться в этом. Твой язык всё портит! — шипит он, прижимаясь ко мне ближе, и я чувствую, что вот-вот потеряю сознание… Он яростнее прижимается ко мне, лаская рукой шею и выпуская из власти второй руки моё запястье, оно обессилено валиться на его плечо, а на другое ложится свободная рука.

— Тед, — выдыхаю я, и обнимаю его шею, притягивая к себе, а он обнимает меня за талию, утыкается носом в мои волосы.

— Как же я скучал по тебе, мой ангел, как же я скучал, — жарко шепчет он мне на ухо.

Я оживаю. Пробуждаюсь от спячки… В его руках — я дома.

Теодор

Айрин в моих руках. Как долго я ждал этой секунды!.. Её горячее дыхание бьётся о мою грудь, а руки сплетены за моей шеей. Я счастлив, что она пришла. Счастлив, что чувствую её аромат.

Но то, как она появилась здесь — разрушив все мои дальнейшие планы, надломив моё желание сразу просить у неё прощения -выводит меня из себя.

Бредли. Блядь. Кто он такой? Почему она позвала именно его? Она думала, что идёт к нему?

— Тед, — шепчет вдруг она, убрав руки с моей шеи, пытаясь отстраниться.

Ну нет, детка. Я тебя не отпущу.