Мистер Морг

— Жизненно необходимо? Так и сказал?

— Да. У него… мм… вид какой-то страшноватый. Если хочешь, я пойду и спрошу, как его имя.

Оливер нахмурился. Ему было двадцать восемь лет, он долго жил холостяком — закоренелым холостяком, как он уверял своих друзей за элем в харчевне «Семь звезд», — пока два года назад не встретил хорошенькую пухленькую кудрявую девушку с блестящими глазами, чьему богатому отцу понадобилось починить голландские часы в их гостиной. Эти часы он ремонтировал дольше, чем какие-либо другие. Странно это было — чинить часы и при этом желать, чтобы время остановилось.

— Да нет, не нужно. — Он отодвинул стул и встал. — Раз что-то жизненно необходимое, думаю, нам следует выяснить, в чем дело, правда?

Она схватила его за руку.

— Олли, — сказала она и умоляюще посмотрела на него. Посмотрела снизу вверх, потому что он был худ как жердь, ростом шесть футов три дюйма и возвышался над ней, маленькой и пухленькой. — Он… он может быть опасен.

— Да? Что ж, — сказал он с улыбкой, — опасность — мое ремесло. Во всяком случае, часть его. Пойдем узнаем, что ему нужно.

В комнатах для всего было место и все было на своих местах. Присцилла сумела внушить ему, что художнику не обязательно жить в хаосе. Не обязательно, чтобы дом был всюду завален книгами и исписанными бумагами, шестеренками, мешками с порохом и круглыми свинцовыми пулями, а под ноги лезли глиняные банки различной смазки, пачкавшей все вокруг, когда они разбивались. Да тем более на подходе новенький Квизенхант. Поэтому у Оливера была своя мастерская, и в ней то, что жена называла хаосом, составляло его рай, а в ее распоряжении был весь дом, кроме, разумеется, подвала.

И еще ему очень нравилось, что она называет его художником. Услышав в первый раз от нее это слово в саду ее отца, он посмотрел ей в лицо и спросил себя: «Да что такое, в конце концов, „закоренелый холостяк“?»

Отправляясь за Оливером, Присцилла закрыла наружную дверь. Сейчас она стояла рядом с ним, вцепившись в рукав его рубашки кремового цвета. Он открыл дверь, и к нему повернулся человек, перед этим сосредоточенно наблюдавший за парадом фургонов, повозок и прохожих, что тек по Четвертой улице.

— Оливер Квизенхант, — сказал незнакомец.

Справившись с легкой оторопью, Оливер кивнул. Ему показалось, что он услышал в голосе незваного гостя некоторое облегчение. Да, Присцилла оказалась права: похоже, этот кожаный чулок, грубый и костлявый, действительно притопал сюда прямо из леса. С самого пограничья, где индейцы отрубают людям руки-ноги и варят в котлах на ужин. А этому человеку, судя по его виду, явно довелось увидеть не один такой кипящий котел. Может быть, и самому едва удалось спастись из такого котла. Сколько ему лет? Примерно двадцать шесть, двадцать семь? Трудно определить, когда правая скула и лоб у него в синих кровоподтеках. А оба глаза налиты кровью. Прямо под левым наложен белый медицинский пластырь. Темные впадины глаз, и вообще лицо такое мрачное и грозное, как будто он из двадцатисемилетнего возраста перепрыгнул сразу за пятьдесят. Несколько дней не брился, черные волосы спутаны, ладони обмотаны грязной кожей. Драные темно-бордовые бриджи и жилет того же цвета, перепачканные чулки, замызганная белая рубашка, куртка из оленьей кожи с бахромой, покрытая коркой грязи. А на ногах — самые что ни на есть индейские мокасины.

Разведчик, предположил Оливер. Из тех, кто идет вперед, чтобы проложить путь, кто идет на риск, какой готовы взять на себя только самые храбрые — или самые безрассудные. Кажется, таких называют всадниками провидения.

— Я Мэтью Корбетт, — сказал незнакомец. — Можно войти?

— Э-э, знаете, сэр, я сейчас очень занят. То есть было бы лучше, если бы вы пришли как-нибудь в другой…

— Мне нужно поговорить с вами об одном из ваших изобретений, — упрямо продолжал Мэтью. — О взрывающемся ларце.

— Взрывающемся… Ах да. Вот вы о чем. Вы имеете в виду сундучок без ключа? Ловушку для воров?

— Называйте это как хотите. Мне просто нужно узнать, как он попал в руки убийцы по имени Тирантус Морг.

— Морг? — Квизенхант порылся в памяти. — Простите, но что-то не припоминаю. Я человеку с таким именем ловушку для воров не продавал.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. Я веду строгий учет всех, кто покупает мои… — Он чуть было не сказал «произведения». Но вместо этого произнес: — Работы.