Мистер Морг

Утром Мэтью проснулся возле жилища Странника с первым криком петуха оттого, что его лицо обнюхивала своим мокрым носом собака. Руки и ноги саднило, болело ушибленное левое плечо. Если бы он очнулся от сна в таком состоянии в Нью-Йорке, то, наверное, пролежал бы в постели до полудня, а потом поковылял бы к врачу, но здесь, у индейцев, на такие повреждения, скорее всего, смотрят как на занозу в пальце. Мэтью отбросил одеяло и пошевелил ногами — стало ли лучше? Не прошло и полминуты, как из своего жилища показался Странник Двух Миров. Сегодня, кроме обычного одеяния — набедренной повязки из оленьей кожи, легинов и мокасин, — на индейце была темно-зеленая накидка, завязанная у горла. К скальповой пряди Странника кожаными шнурками была прикреплена композиция из перьев, покрашенных в темно-зеленый и сине-фиолетовый цвета. Через правое плечо перекинут кожаный налучник с луком, украшенный изображениями различных животных, вышитыми бисером, а через левое — колчан примерно с дюжиной стрел. На поясе с бахромой, охватывавшем его узкую талию, висел нож в ножнах, соседствовавший с небольшой сумкой из сыромятной кожи — должно быть, с запасом вяленого мяса, подумал Мэтью. На щеках, на лбу и на подбородке Странника черной краской были начертаны завитки и молнии — Мэтью решил, что эти значки обозначают духов. Глаза его были подведены черным цветом и грозно сверкали, словно смоляные ямы. Как сказал бы Грейтхаус, Странник был готов к встрече с медведем.

Мэтью понял, что на его фоне, в своей грязной белой рубашке с галстухом, темно-бордовых бриджах и жилете, утратившем половину пуговиц, и чулках, изорванных в клочья, отчего до самых мокасин оголились икры и лодыжки, сам он выглядел не более грозным, чем сахарное печенье. Он был небрит, а его грязные волосы с набившимся в них песком могли бы напугать разве что расческу. Вот так он будет сегодня наводить на врага ужас: заставив себя выйти вслед за молчавшим Странником из деревни, он тем не менее понимал, что мужество его сделано из фольги и может быть запросто смято даже детским кулачком.

Из деревни за ними проследовали несколько юных воинов. Они, видимо, смеялись над Странником, наверное, потешались над его предполагаемым безумием, но он не обращал на них внимания. Через некоторое время молодые люди устали шутить и повернули обратно, а два путника остались наедине. Странник шел быстро, не произнося ни слова, не глядя по сторонам, устремив взгляд вперед и слегка опустив плечи. Походка у него была странная, вразвалку — Мэтью видел, что и другие индейцы так ходят; в Нью-Йорке старые переселенцы, торговцы мехами и суровые бывалые люди, имевшие дело с племенами туземцев, называли ее «лисьей». Вскоре Мэтью стало трудно поспевать за своим спутником, и когда Странник понял, что ушел очень далеко и они вот-вот потеряют друг друга из виду, он замедлил шаг до скорости, которая ему, вероятно, казалась черепашьей.

Минувшей ночью Мэтью крепко спал на земле под одеялом песочного цвета и вдруг проснулся. Стояла полная тишина. Он не понимал, что его разбудило. Недалеко, у догорающего костра, сидели несколько индейцев и тихо разговаривали — так могли бы беседовать люди в любом другом месте, но их голоса до него не долетали. Нет, Мэтью побеспокоило что-то другое, и он лежал, прислушиваясь, с открытыми глазами.

И скоро услышал — это было какое-то причитание, сначала едва различимое, потом громче, истошнее, и все завершилось не то сдавленным вздохом, не то всхлипом. Немного погодя плач возобновился, на этот раз люди у костра оглянулись на дом Странника: душераздирающие рыдания доносились, несомненно, из дома. Вой продолжался еще несколько секунд, затем снова стих. Он поднимался и смолкал еще дважды — теперь больше похожий на хриплый стон, чем на плач. По затылку у Мэтью побежали мурашки. Это пришли демоны Странника, и они не щадили его. О каком бы своем безумии ни говорил Странник, чем бы ни был он одержим, в эту ночь он был у этой напасти в плену.

Сидевшие у костра мужчины разошлись по домам. Угольки в нем потемнели и остыли. Натянув одеяло до подбородка, Мэтью наконец снова заснул. Утром, когда вышел Странник, о визите демонов не было сказано ни слова, и впервые в жизни Мэтью был готов воздержаться от вопросов.

…Повозка стояла впереди, там, где ее оставили. Одинокая лошадь, увидев приближающихся людей, подняла голову и устало заржала.

Странник, подойдя к ней, ободряюще положил руку ей на бок.

— Вот это нес Морг? — спросил он у Мэтью и кивнул на заднюю часть повозки.