Мистер Морг

Мэтью почувствовал на себе взгляд индейца. Не желая встречаться с ним глазами, он провел тыльной стороной кисти по губам. Том закрыл глаза, наверное тоже отгоняя мысли о том, что, как он не мог не знать, нужно сделать.

— Бельведер сам к нам не придет, — тихо сказал Странник.

— Чш-ш, — успокаивал Том заскулившего пса. Плач животного превратился в тихий стон. — Я с тобой, — сказал мальчик, все не открывая глаз, а может быть, даже еще плотнее сомкнув веки. — Я с тобой.

— Дайте мне свой шейный платок, — сказал Странник Мэтью.

А, это он про галстух. В голове у Мэтью был туман. Он слышал, как у его уха прожужжала объевшаяся кровью муха, и почувствовал, как еще одна задела правую бровь. Он развязал галстух, снял его с шеи и отдал индейцу. Тот оторвал от него длинную полосу, а оставшуюся часть вернул. Потом скрутил ткань для прочности и начал наматывать концы полосы на обе руки. Затем он сделал шаг вперед, и мальчик открыл глаза.

— Нет! — сказал Том. Странник остановился. — Это мой пес. Мой друг. — Мальчик снова приподнял руки, чтобы пес лежал ровно, и поморщился от усилия, которое ему пришлось приложить. — Если вы подержите его, я сделаю это, чтобы ему не было больно.

— Хорошо, — сказал индеец.

Странник смотал удавку с рук и положил ее на левое плечо Тома, а затем опустился перед ним на колени и подставил руки, образовав как бы колыбель для мучившегося животного.

Пока его перекладывали, Джеймс жутко выл и скулил, но Том шептал ему:

— Чш, чш-ш, — и, может быть, пес даже сквозь боль почувствовал в голосе своего товарища страшную муку.

Джеймс еще немного поскулил, и Странник сказал:

— Я его держу.

— Спасибо, сэр, — ответил Том как будто издалека, как во сне, и начал наматывать тряпку себе на руки, на которых Мэтью увидел порезы от бритвы.

Мэтью отступил назад. Том бережно обмотал тугую ткань вокруг шеи Джеймса. Тот снова заскулил. Его розовый язык высунулся и стал лизать воздух. Том наклонился и поцеловал пса в голову, а потом очень быстро скрестил руки одну над другой, и когда он, крепко зажмурив глаза и впившись зубами в рану на нижней губе, сделал то, что нужно было сделать, из его ноздрей хлынули кровь и слизь.

Мэтью посмотрел на свои ноги. Его мокасины стояли в луже крови священника. Вокруг роились разъяренные мухи. Мэтью шагнул назад, налетел на обломки стула и чуть не упал. Он выпрямился, с трудом удерживая равновесие, и почувствовал, как в животе горячей волной накатывает тошнота. Ему, конечно, приходилось видеть убийства, и притом жестокие, но тут видно было, что Морг получил большое удовольствие, делая свое дело.

— Держите себя в руках, — услышал он обращенный к нему голос Странника и понял, что у него не только налились слезами глаза, но и лицо, наверное, такое же белое, каким был его галстух всего лишь вчера утром.

Не поднимая глаз, Мэтью стал медленно водворять галстух обратно на шею. Как бы то ни было, он очень дорогой. Это признак джентльмена, такой носит в Нью-Йорке каждый достойный молодой человек. Он тщательно повязал его, а концы заправил под ворот грязной рубашки. И замер, прислушиваясь к стуку дождя по крыше. Том отвернулся от Странника. Он подошел к стоявшему на полу ведру с водой, уцелевшему после побоища, с заторможенной, болезненной грацией старика опустился на колени и стал смывать кровь с ноздрей.

— Его следы уходят в сторону Бельведера, — сказал Странник, обращаясь к мальчику; маленькое тельце с черной шерстью и коричневой мордочкой лежало на полу перед камином, как будто пес спал, закончив все свои дневные дела. — Мы надеемся поймать его, если он еще не обзавелся лошадью.

— Лошадь ему понадобится, — согласился Том. Он плеснул водой себе в лицо и растер плечи, чтобы они ожили. — Там, наверно, одну или две можно купить, торговля не очень большая.

— Ему одной хватит.

— Выследить его можно, даже на лошади, — сказал мальчик. — Нам только надо тоже лошадей раздобыть, и мы найдем его.

Том сказал «мы». Мэтью ничего ему не ответил, Странник тоже.

Мальчик истолковал их молчание по-своему.

— Если надо, могу украсть нам лошадей. Мне не впервой. Ну, то есть один раз было дело.

Он попытался встать, но у него не хватило сил, он пошатнулся и упал на бок.

— Конокрад из тебя сейчас никакой, — высказал свое мнение Странник. — Идти сможешь?

— Не знаю.

— Думай быстрее. Мы с Мэтью уходим.

— Я смогу идти, — сказал Том и, демонстрируя, как одной только силой воли можно превозмочь физическую боль, встал, снова зашатался, но удержал равновесие.

С выражением вызова на разбитом, окровавленном лице он перевел взгляд со Странника на Мэтью, а потом обратно.

— А быстро сможешь идти? — был следующий вопрос.

На него у Тома, похоже, не было ответа. Он моргнул отяжелевшими веками — выспаться бы мальчишке, и найти врача. Он поднес руки к лицу и посмотрел на порезы от бритвы, как будто не помнил, откуда они у него. Потом обратился к Мэтью:

— Вы ведь христианин?

— Да.

— Тогда поможете мне? Вы христианин, и его преподобие христианин. Поможете мне похоронить его?

— На это нет времени, — сказал Странник.