Мистер Морг

— Я обещал ему. Что буду с ним, пока он не умрет, а потом похороню его. Я должен сдержать обещание.

— Нам нельзя терять времени. Ты это понимаешь?

— Понимаю. Но я должен сдержать обещание.

— Вы что, хотите просто поиграть в то, что ловите Морга? — спросил Странник Мэтью, и в его голосе прозвучал гнев. — Или хотите постараться по-настоящему?

— Мы вот разговариваем, — сказал Том, — а могли бы уже хоронить. Я хочу схоронить преподобного, и Джеймса тоже. Там, на кладбище, где все лежат. А после покажу вам, как в Бельведер лесом пройти. Мили четыре срезать можно, если не по дороге.

— Я и так знаю этот путь, — сказал индеец.

— Конечно знаете, — согласился Том.

Он поморщился от боли и высморкался кровавой слизью.

Мэтью не понимал, как мальчик вообще держится на ногах. Судя по его виду, у него, возможно, был сломан нос или даже челюсть. И может быть, выбито несколько зубов. Но он остался в живых, а это из жертв Морга мало кому удавалось. Мэтью подумал, что мальчишка, пожалуй, крепче всех, кого он когда-либо в жизни встречал, даже самого Грейтхауса. Разумеется, им нужно добраться до Бельведера — и сделать это до захода солнца.

Но обещание кое-что значило и в его собственном своде принципов.

— Что скажете? — нетерпеливо спросил Странник.

Мэтью понял, что теперь он здесь главный. Он сейчас был единственным сотрудником нью-йоркского отделения бюро «Герральд», способным стоять на ногах и принимать решения. Хорошо ли, плохо ли, теперь он был Грейтхаусом. Что бы сделал Грейтхаус — вот в чем вопрос.

Нет, не так. Вопрос в том, как правильно поступить.

Мэтью посмотрел на Тома в упор.

— Вторая лопата есть? — спросил он.

Глава 18

Мэтью потерял всякое представление о времени и расстоянии. Он знал, что они идут по лесу уже вроде бы несколько часов, но сколько именно и как далеко они ушли, он понятия не имел. Накрапывал мелкий дождь, небо было скорее сумеречное, чем дневное, и от этого ему еще труднее было понять, что к чему. Обычно о пройденном пути он мог довольно точно судить по усталости ног, но их всю дорогу ломило и саднило, и теперь они онемели. Ступни полностью потеряли чувствительность. Лес был густой, а тропинка (вихлявая-петлистая, как сказал бы Грейтхаус) то взбегала на скалистые склоны холмов, то шла низом через болотистые лощины. Во время спуска в одну из таких лощин у Тома подкосились колени, и он свалился в заросли. Падал он тихо, как капли дождя, и если бы Мэтью не оглянулся и не увидел, что мальчик уже лежит на земле, он ничего бы и не заметил.

— Подождите! — крикнул он Страннику, обогнавшему его ярдов на тридцать и начавшему восхождение на следующий холм.

Индеец немедленно остановился. Он стоял, окруженный золотолистыми березами, закутанный в темно-зеленую накидку, и казалось, что посреди неправдоподобной красоты природы парит одна только черноглазая, грозная, утыканная перьями голова.

Мэтью вернулся по тропе, туда, где Том пытался встать на ноги. Каким бы крепким ни был мальчик, порох у него был явно на исходе. Разбитое лицо приобрело жуткий фиолетовый оттенок, один глаз заплыл, другого тоже почти не было видно. Порезы от бритвы на груди алели, как следы от ударов кнутом. На печальном кладбище Нью-Юнити Мэтью поразило, как Том изрезанными руками схватил одну из лопат и стал исступленно копать мокрую землю. Мэтью тоже принялся за работу, а Странник издалека наблюдал за ними. Хорошенькое же зрелище они, должно быть, представляли, подумал Мэтью: два человека с пораненными руками, шатаясь, возятся под холодным дождем, чтобы поступить по-христиански. После того как мальчик два раза упал и два раза поднялся с испачканными коленями, Странник забрал у него лопату и велел пойти сесть под деревом. Было выкопано две могилы, как и просил Том: большая и маленькая. По настоянию Странника, копали неглубоко, потому что, как он сказал до начала работы, Бельведер сам к ним не придет. Когда уходили с кладбища, там было уже сорок надгробий. Последними двумя служили воткнутые в землю доски от разваливающейся лачуги. Мэтью заметил, что, когда Том повернулся спиной к могилам, за которыми так заботливо ухаживал, лицо его ничего не выражало. Но Мэтью понимал, отчего так: показать чувства значило бы потратить энергию, необходимую Тому, чтобы пережить сегодняшний день. Или же у мальчика была железная выдержка и он хорошо умел скрывать свои эмоции.

Так или иначе, трое путников покинули Нью-Юнити и предоставили будущим поколениям вспоминать о ее бывших жителях и размышлять о том, что с ними случилось.

…И вот в лесной глуши, в нескольких милях от Бельведера, Мэтью подошел к Тому и протянул руку, чтобы помочь ему встать.

Том повернул голову и не совсем заплывшим глазом поглядел на предложенную руку.

— Если бы мне нужна была ваша помощь, — сказал он голосом, искаженным из-за пораненной губы, — я бы о ней попросил.

С этими словами он поднялся на ноги и, пошатываясь, прошел мимо Мэтью, который, обернувшись, обнаружил, что индеец стоит уже рядом.

— Как вы это делаете? — спросил Мэтью.

— Вы о чем?